Задействовав все свои связи через бывших коллег по Петровке, он получил сведения о месте проживания Влада Филиппова.

Он жил в районе Октябрьской, недалеко от французского посольства. Незнамо как, но Кис издалека опознал его на подходе к дому. Может, по тяжелой походке человека, которому жизнь в тягость? Может, уже вблизи, – по потухшему, безрадостному взгляду?

Проследив за предполагаемым Владом (Владиславом по документам), Кис убедился, что он вошел в ту самую квартиру, которая обозначена в адресе; стало быть, детектив не ошибся.

Будучи человеком практичным, Алексей Кисанов выждал: человеку надо пописать, переодеться, поесть, и вот тогда уже имеет смысл его побеспокоить. Иначе разговор не получится: человек сделает все, чтобы выдворить незваного гостя.

Он исправно переждал почти час. И только потом поднялся на шестой этаж роскошной новостройки с эркерами и позвонил в дверь.

Дверь, однако, молчала. Детектив слышал, как разносились по квартире его бесплодные звонки. Казалось, там никого не было…

Но он с час назад убедился, что человек вошел именно в эту квартиру. Поколебавшись, Кис высадил хлипкую дверь: он знал, что квартира новая, хозяин только переехал и не успел защититься бронированными дверьми. Выбить ее ничего не стоило.

И не напрасно, как оказалось. Вовремя вынул хозяина из петли.

Ясное дело, вопросы пришлось отложить на потом – когда делаешь искусственное дыхание рот в рот, то беседовать, прямо скажем, неудобно. Приехала «Скорая» – Кис сам вызвал, и ему удалось сторговаться с врачами о сопровождении пострадавшего суицидника: так он хотя бы узнал номер больницы, куда увезли Влада-старшего.

Оставив его на попечение врачей – бог миловал, Влад был в сознании и быстро уснул в палате, получив хорошенькую дозу успокоительных средств, – Алексей вернулся в его квартиру. Связка из трех ключей – два от двери и один от почтового ящика – обременяла его карман без малейших угрызений совести. Он их спокойно прихватил с ключницы и теперь намеревался основательно покопаться в квартире потерпевшего.

Он копался в ней почти всю ночь. Хозяин недавно сюда переехал, и часть вещей находилась в еще не разобранных коробках. В шкафах царил тот идеальный порядок, который бывает сразу после переезда, когда из самых благих намерений хозяева продуманно раскладывают вещи на отведенные полки. Поэтому с содержимым мебели особых проблем не было: там все очевидно… Очевидно, что никаких записных книжек и иных бумаг, способных пролить свет на отношения двух Владов, там не имелось.

Компьютер был совсем новеньким, еще в упаковке, и, натурально, не содержал ни малейшей личной информации.

И Кис засел за коробки.

Уже утром, когда рассвело, а в начале марта светало поздно, он потер воспаленные глаза, зевнул и сказал себе: здесь искать нечего.

И еще он сказал себе: это ненормально. У нормальных людей есть какие-то записные книжки, хотя бы старые (если они уже перешли на ноутбуки); у нормальных людей есть какие-то сохранившиеся письма, счета, квитанции, бумаги, фотографии…

У Влада Филиппова, Влада-старшего, не нашлось ничего, кроме нескольких единичных фотографий. Выбросили старый хлам при переезде? Возможно, возможно…

А у Влада-младшего выкрали записные книжки. Любопытное совпадение, не правда ли?

Кис взял несколько фотографий с собой и, страстно мечтая о кровати, потащился в совсем противоположную кровати сторону: в больницу, навестить Влада-старшего. У него имелось несколько вопросов к нему. В частности, кто эти люди, изображенные на снимках? На некоторых детектив с трудом узнал Людмилу – в этой сияющей красавице почти невозможно было угадать черты сутулой, бледной женщины с погасшими глазами, которая хотела, чтобы ее называли Люля…

– Это имя – это все, что мне осталось от мужа, – сказала она.

Сонно взрезая колесами снежную жижу московских улиц, детектив сердился на себя за то, что едет не в сторону вожделенной кровати, а в сторону совершенно потерянного времени: человек с амнезией вряд ли сумеет ответить на его вопросы. И ехал он туда для очистки совести, хотя совесть уже, похоже, давно спала в его квартире на Смоленке, натянув одеяло по самые уши, и только такой дурак, как он, перся через мерзкое оттепельное утро к беспамятному мужику, которого он вытащил вчера из петли…

Короче, детектив всю дорогу ворчал.

Но ехал.

* * *

…Машину Артема обстреляли на проселочной дороге, когда они возвращались из магазина, набив багажник продуктами: надо же было заправлять холодильник, поддерживать жизнь в доме…

Артем настаивал, чтобы Люля осталась дома, но она категорически заявила, что уже оборзела сидеть взаперти. Она хочет хоть немножко проветриться, пусть хоть в магазине.

– К тому же, Артем, вы не сможете выбрать нужные продукты!

– Напишите список, Людмила, – упрямился Артем. – И я куплю все, что нужно!

– Ну как я вам опишу, какой кусок мяса мне нужен? Его надо видеть, чтобы выбрать! – упрямилась Люля.

В результате она одержала в споре верх, и они поехали вдвоем. И на обратном пути им дорогу перерезала невзрачная белая «Волга», и пули с визгом набросились на их лобовое стекло.

И Люля подумала, что купленное мясо уже не пригодится.

Их спасли два обстоятельства: во-первых, у Артема были пуленепробиваемые стекла. Во-вторых, Артем, собранный и напряженный, подав свой джип назад и приказав Люле лечь на пол у заднего сиденья, яростно рванул с места и пошел на таран белой «Волги». Казалось, с него слетает пена, как с обезумевшего быка на корриде.

Водитель «Волги» не выдержал зрелища приближающегося разъяренного джипа и поспешно съехал с дороги.

Артем промчался мимо на огромной скорости, и вскоре показались спасительные ворота «Охраняемой зоны номер 2».

– Больше вы за ворота не выйдете, – резко заявил Артем, поставив машину в гараж. – И не мечтайте, Люда, уговорить меня во второй раз. Это был первый и последний. Или увольняйте меня, – добавил он ледяным тоном.

Люля молчала. Он был прав.

– Вы заметили? Двое в «Волге», как они растерялись? Это был отличный момент для переговоров! – уже мягче говорил Артем, хотя все еще с упреком. – Если бы вас не было в машине, если бы я не боялся за вас, я бы непременно остановился и крепко переговорил с этими мужиками. И так бы крепко переговорил, что обязательно узнал бы, откуда в этом деле ноги растут!

– Если бы меня не было в машине, они не стали бы стрелять, – тихо ответила Люля.

На этот раз промолчал Артем. Она была права.

И от его согласного молчания на нее вдруг навалилось ледяное, мертвое безразличие. Не сегодня, так завтра, не тем способом, так иным, но ее в ближайшие дни убьют. Очень уж стараются, как сказал детектив. А кто хочет, тот добьется, как известно.