взял ингалятор и повторил привычную процедуру.

Учитель одобрил. Баухаус кивнул. Он повизгивал как щенок, гладя своих крошек. Одна грудь Чари оголилась, и Баухаус сжал ее так, что большой коричневый сосок вытянулся в сторону Круза. Вторую руку он запустил под халат Кристал.

Круз не обращал внимания на грязную подростковую оргию, происходившую в нескольких метрах от него, и принялся за последнюю горку порошка. Баухаус начал обычную игру: обмани эксперта. Или отвлеки его, если твоя смесь недостаточно искусная.

Кто-то застонал. Начался процесс удовлетворения страсти на автопилоте.

В третьей горке оказалась изобретательная смесь на основе кокаина. Назальный эквивалент алкогольного коктейля. Да, основа из чистого кокаина впечатляла. Здесь он был в пропорции примерно семьдесят к тридцати. Второй ингредиент – демерол или метаквалон. Смесь кокаина и «люда» была призвана сбалансировать, сгладить резкость эффекта от кокаина и заменить его кайфом иного рода. Все равно что использовать барбитураты для облегчения эффекта амфетаминов.

Круз знал, насколько это действенно.

Он начал входить в роль эксперта и принялся рассуждать, поглаживая подбородок:

– Я бы сказал, первый образец – для продажи в темных переулках. Этот – для постоянных клиентов, если хочешь, чтобы они поверили, будто ты их любишь и предлагаешь им нечто особенное. А образец в центре – по-настоящему уникальный.

Лицо Чари находилось в паху Баухауса. Кристал раскачивалась на табуретке как кошка, наевшаяся валерьянки. Баухаус захлопал в ладоши.

– Хороший мальчик. Молодец. Очень хорошо. Рози можно доверять.

Между ними на барной стойке – товара на двадцать штук. И только дамы были зачарованы его священным белым светом.

Баухаус широко зевнул, почти не обращая внимания на насосные работы под его пряжкой с самолетами.

– Просто великолепно. Продано! Слушай: сегодня остаешься здесь. Mi casa es su casa [15], понял? Manana [16] я устрою тебе тур по местным достопримечательностям. Хочешь одну из них? – Он подразумевал Чари или Кристал.

Круз скорчил мрачную гримасу. Только одна женщина в последнее время занимала все его мысли.

– Я хочу как следует нажраться. Думаешь, меня от этого в сон клонит? – Он показал на три горки на столе.

На мгновение показалось, что у Кристал на уровне талии находится шарнир. Она алчно опустила лицо в центральную горку, разметав ее по сторонам, поднимая клубы кокаиновой пыли, издавая хрюкающие и сопящие звуки, словно ей не хватало воздуха. Когда она наконец подняла голову, ее лицо напоминало грим театра кабуки.

Баухаус поплелся в дальний конец жилища, ведя Чари за собой. Обошлись без вежливого «спокойной ночи». Кристал вырубилась на кухонном полу и захрапела.

День Круза начался с вечеринки за полторы тысячи километров отсюда. Он ненавидел обдолбанных наркоманов там и ненавидел их здесь. День завершился другой, более интимной вечеринкой. Адский способ зарабатывать себе на жизнь. Рози знал, насколько хорош нос Круза, как у винного сомелье. Он понимал, что будет большой ошибкой уничтожить талант в порыве гнева. Вскоре у Эмилио появятся новые Чикиты. А такие носы, как у Круза, – на вес золота. Сколько их еще можно найти?

Круз надеялся, что Рози дергает за нужные ниточки. Вот бы свалить отсюда поскорее…

Он попробовал еще немного поесть, но кокаин убил аппетит – побочный эффект от работы. Все же он запихнул в себя еще несколько ложек еды, зная, что она пойдет на пользу в будущем.

Затем подошел к дымчатому стеклу окна, долго и задумчиво смотрел на Чикаго. Дьявольский снег клубился вихрем, не прекращаясь ни на минуту. Вдали, словно огонь через толщу льда, сияли городские огни. Зрелище казалось волшебным и романтичным. Но Круз понимал, что это просто наркотики ударили ему в голову.

Шесть

Миссис Элви Рохас казалось, что этой ночью в ее квартиру вселился злой дух. Или она просто выжила из ума. Но кто в этом себе призна́ется?

Элви была коренастой женщиной, с бочкообразной фигурой и толстыми икрами. Последние двадцать лет она семенила по жизни пингвиньей походкой, но всякий раз, когда ей приходилось идти пешком, она делала это уверенно и с достоинством. Не вечно спотыкающаяся старушка, в недоумении смотрящая на мир. Ее крепкие, вечно согнутые в коленях ноги перенесли вместе с ней все жизненные тяготы. Много лет назад, в военные годы, она была выше почти на тридцать сантиметров и даже, можно сказать, стройная для того времени. С темными волосами и глазами цвета кофе. В общем, она была привлекательной девушкой и обращала на себя внимание. Даже слишком много внимания – для девушки в Испании времен Франко.

Элви отметила свой девятнадцатый и двадцать первый дни рождения, будучи глубоко беременной.

После рождения двух первых детей ее тазовые кости больше никогда не смыкались, словно внутри произошел сдвиг тектонических плит. Вслед за Эмилио и Кристиной на свет появились еще трое детей. Ее первый муж, Эстебан Маурисио, пал жертвой в конце войны, и его место занял американский сержант Брайс Кэннон Уелч. С Брайсом она испытала первый настоящий оргазм. Он перевез ее в Америку, легально. Как раз к началу маккартистской охоты на ведьм. Однажды старый армейский приятель Брайса решил, что его интерес к сравнительной социологии вызывал определенные подозрения. Как оказалось, военные заслуги Брайса (две медали военно-воздушных сил, два «Пурпурных сердца») значили для следователей меньше, чем его новая роль коммуниста. И он навсегда затаил обиду. Преданный собственной страной, Брайс спился ко времени избрания Кеннеди.

Элви выстояла и вышла замуж в третий раз.

Карл Рохас держал бакалейную лавку. Больше тридцати последних лет жизни никто не называл его Карлосом. Лейкемия забрала его десять лет назад. Старший сын от Брайса, Робби, стал отцом двоих детей и погиб при взрыве на химическом заводе. Его последняя жена и дети получили хорошую компенсацию, по словам адвокатов. Джеймс, названный в честь отца Брайса, подорвался на «прыгающей Бетти» [17] во Вьетнаме. Одна его половина умерла в джунглях, вторая цеплялась за жизнь на протяжении тридцати часов в полевом госпитале. Элви понятия не имела, что стало с ее средней дочерью – Лорис. Как и у матери, у нее было много мужей.

Элви помнила мельчайшие детали своей жизни, насколько требовалось для поддержания цивилизованной беседы. Она ясно мыслила. У нее не было ни новообразований, ни инсульта. До шестидесяти двух лет она не носила очки. Питание радовало разнообразием, и она сама себе готовила. Знакомство с Карлом Рохасом обернулось неожиданной удачей и позволило ей иметь на своем столе здоровую пищу.

Первым признаком присутствия нечистого стало то, что Элви не смогла открыть окно