Но похоже, так оно и было. И доказательства не заставили себя ждать: к избушке кто-то приближался. Мы выглянули в окно и различили на дороге несколько человек. Вильгельмина привела немецкий патруль.

Они остановились во дворе, и Вильгельмина принялась что-то говорить начальнику, показывая на дом.

Мы переглянулись.

– Кухня! – сказал Пер.

Мы схватили рюкзаки и бросились на кухню. Дверь оттуда выходила на противоположную сторону двора. Если поднажать, мы успеем улизнуть до того, как они войдут.

За домом тянулось поле, чуть поодаль возвышался лесистый холм. Вот оно, спасение – за деревьями нас никто не найдет. Теперь главное – добраться.

Мы со всех ног бросились к холму. Если хоть на миг замешкаться, все пропало!

К счастью, патрульные нас, похоже, не заметили, потому что следом никто не бежал. Наверное, дом обыскивают. Только бы добраться до леса, а там уже ничего не грозит.

Вот и опушка.

Со стороны избушки послышались крики. Я повернулась. Солдаты стояли в поле и показывали на нас. Один из них отдал приказ, и остальные пустились в погоню.

Мы прибавили ходу. Пер мчался быстрее всех, за ним – Отто, а позади – мы с Даниэлем, держа за руки Сару.

Ноги у Сары были коротковаты, и хотя мы тянули ее за собой, она то и дело спотыкалась.

Заметив это, Пер приостановился, скинул рюкзак, бросил его Даниэлю, а сам подхватил Сару и усадил ее себе на плечи.

Мы бежали к лесу.

Впечатывали ноги в землю.

Дыханье сбивалось.

Вперед, вперед, вперед.

И не оборачиваться.

Лес был уже близко, но и солдаты приближались. Сзади слышались крики на немецком. Вскоре мы добежали до опушки, но я зря думала, что это нас спасет: солдаты почти догнали нас, а лес оказался не густым. К тому же пришлось взбираться на холм, и мы сильно сбавили шаг. Пер вдруг остановился, поставил Сару на землю.

– Вы бегите, я их отвлеку, – сказал он.

Даниэль покачал головой.

– Но они тебя схватят!

– Не волнуйся. Я бегаю быстро. Давайте, поднажмите! – он двинулся вниз, а мы продолжали карабкаться наверх.

Пер выскочил из-за деревьев, и, заметив это, немцы свернули и побежали за ним. Голоса их становились все тише, а мы, не останавливаясь, лезли на холм. План Пера сработал!

Оказавшись на вершине, мы обернулись.

Пер бежал по полю в направлении дороги. Немецких машин нигде не было, зато грузовичок Пера по-прежнему стоял на обочине. Пер бежал прямиком к нему.

Солдаты прибавили ходу, но куда им до Пера – у него будто крылья выросли!

Вот он уже рядом с грузовиком.

Топая тяжелыми сапогами, солдаты дышали ему в спину.

Пер уселся в грузовик.

Преследователи того и гляди настигнут его!

Пер завел двигатель, и машина словно закашлялась. Хоть бы она не заглохла! Я как-то видела фильм, где герои хотели сбежать, но двигатель завелся только с третьей попытки. Вдруг с Пером будет что-нибудь похожее? Тогда ему не спастись – немцам оставалось до него лишь несколько шагов.

Но, к счастью, машина завелась сразу.

Совсем чуть-чуть, но солдаты опоздали: из-под колес брызнул гравий, и грузовичок покатил прочь.

– Да-да-да!!! – завопила я и вскинула вверх руки.

Мы заулыбались – все, даже Отто.

Пер – настоящий герой, вот он кто. Герой Сопротивления. Зря я подозревала, что он заодно с нацистами. Чего нет, того нет, это он доказал.

Мы стояли и смотрели ему вслед, пока грузовичок не скрылся из виду. Больше Перу ничего не грозит.

В отличие от нас. Там внизу, на дороге, появился мужчина в синей униформе. Это был Дюпвик.

Мы повернулись и снова побежали.

Значит, Дюпвик все время за нами гнался. Похоже, он во что бы то ни стало решил добраться до нас. Или скорее до Сары с Даниэлем. При мысли об этом в желудке у меня возник ледяной комок, я почти растерялась. Но останавливаться поздно. Остается бежать и бежать, подальше отсюда.

Мы ушли далеко и вскоре ни солдат, ни Дюпвика уже не слышали. И других звуков тоже. Со всех сторон к нам подступал лес – густой ноябрьский лес с коричневой опавшей листвой на земле, с темными кронами у нас над головами.

Наконец мы подошли к какому-то ручью и остановились, точнее, повалились на землю. Отдышавшись, мы жадно напились из него.

Потом просто уселись на берегу.

– Что будем делать? – спросил Даниэль.

– Я же говорил, этой старухе нельзя доверять! – рявкнул на меня Отто. Как будто я виновата в том, что Вильгельмина оказалась нацисткой!

– Чего-о? Ты так не говорил! – возразила я.

– Еще как говорил!

– Да тебе вообще никто не нравится, – сказала я. – Поэтому тебя слушать бесполезно!

– Замолчите, вы оба! – встрял вдруг Даниэль. – Сейчас надо решить, что будем делать.

Он говорил совсем как папа.

Мы задумались, но никто так ничего и не придумал. А вот я не сомневалась, как надо поступить:

– Сделаем, как я сказала. Переберемся через границу сами, безо всякой помощи.

– Да ты спятила! Надо найти взрослых – они нам помогут, – заупрямился Даниэль.

– Но ведь отсюда до границы рукой подать! – не уступала я.

– И в какую же сторону нам идти? – спросил Отто голосом, который я терпеть не могла. Этот голос словно говорил: сейчас я покажу Герде, кто тут самый умный!

Я наугад махнула рукой:

– Вон туда. Швеция там!

Вместо ответа Отто закатил глаза и шумно вздохнул. Потом повернулся, зачем-то посмотрел на солнце, следом – на часы, затем перевел взгляд на меня.

– Нет. Швеция находится к востоку отсюда. Вон там!

– Вот и отлично. Значит, пойдем в ту сторону, – решила я.

– Ты просто не соображаешь! – зашипел он, почти как змея.

После этого Отто вытащил из кармана куртки карту. Похоже, ту, что он тщательно изучал вчера вечером, когда мы ночевали у Пера. Он что же, с собой ее захватил?

Отто разложил карту на земле, склонился над ней и пустился в объяснения:

– Дойти тут непросто. Вот здесь протекает река, а дальше – очень крутой склон. И в этом районе повсюду бродят немецкие солдаты.

– У тебя же карта есть – вот и придумай, как нам лучше добраться, – сказала я.

Отто молча выпрямился, переступил с ноги на ногу.

Даниэль и Сара смотрели на нас. На меня. На Отто. И опять на меня. Похоже, к ссорам они не привыкли.