Вот именно тогда. Да.

Лучше кровью пахнуть, чем гнилью.

А есть ненависть яркая. Горячая. Жгучая. Она не дает дышать. Она сводит с ума. Она заставляет… Терпеть. Выжидать. Это не значит, что угасает, нихера!

Это значит, что аккумулируется. И потом рванет. Обязательно. И один мерзкий, нахальный, грубый подполковник сполна ощутит на себе, что значит… Что значит так поступать со мной!

Каменный он?

Да смешно!

Нихера не каменный!

Дурак он! Просто дурак!

Нет, конечно, и я дура. Тут без вариантов.

Вела себя по овечьи, чего удивляться, что приняли за овцу?

Сначала испугалась, понеслась куда-то, идиотки кусок! Погибнуть могла! А мне рано еще! Рано! У меня есть дела.

И, после недавнего происшествия с выродком Росянским, они стали еще более отчетливыми.

Это Максик может позволить себе в Робин Гуда поиграть. Я – нет. У меня другая роль. Хорошо, что определилась с ней более-менее четко. Жаль, что долгих пять лет ждала.

В принципе, эта встряска мне по делу.

Стремно только, что оказалась подполу обязанной. Спас все-таки. А потом… Потом не повел себя по-скотски. А мог.

Это теперь я уже осознала, что все , произошедшее в той большущей бочке, одуряюще пахнущей смолой и пихтой, не было сном. Что я реально приставала к нему, гладила и позволяла себя целовать.

Короче говоря, вела себя , как озабоченная дура. Овца.

Хуже было только дальнейшее поведение.

Когда начала на него вешаться в гостиной. Сама. Опять сама.

Да что происходит-то такое со мной?

Честно говоря, была уверена, что эта сторона жизни не интересна от слова «абсолютно». С моим опытом такое не удивительно нисколько. Ладно, хоть от мужиков не шарахалась.

Но чтоб сама, САМА! Полезла с поцелуями, упрашиваниями к мужику… Да еще и к кому! К каменному подполу!

Рехнулась, не иначе. От переохлаждения и перепада температур головой повредилась.

Но это ладно. Ладно. Самое главное в другом.

Главный вопрос, который меня мучил уже полчаса , прямо вот с той минуты, когда проснулась в незнакомой спальне, на незнакомой кровати. Одна. С четкой картинкой произошедшего в голове. Без каких-либо лакун и прочей потери памяти, которой могут грешить томные нежные девы…

Прям с восстановлением по минутам всех событий…

Последовательно испытывая сначала страх, потом ненависть, потом жгучий стыд, потом… Сука, почему-то возбуждение, особенно, когда глаза подпола вспомнились, лапы его каменные на талии и хриплый вопрос: «Хочешь меня, Кошка?»… Черт! Потом опять стыд, потом опять возбуждение… Ну а потом – вот она! Ненависть!

И теперь, внимание, вопрос!

Почему этот мерзкий, этот наглый, этот каменный сучара не трахнул меня? А?

Вот какой он после этого подполковник?

Если женщина просит! Почему не сделал того, чего я хотела?

Гад! Какой феерический каменный гад!

Я впервые в жизни, впервые!!! И, может, вообще больше никогда меня так не пропрет!

Я захотела близости от мужчины! Обычной, простой близости! Секса! С тем, кого я хочу! С тем, кто мне приятен! От кого не пахнет гнилью и затхлостью. От одного голоса которого поджимаются пальцы на ногах, дрожат колени и тупо ноет низ живота?

Да я даже не знала, что так бывает! Не знала!

И лучше бы не знала.

Потому что вспомнила, и опять…

Ненавижу. Господи, как я его ненавижу! Ну вот что ему стоило меня трахнуть? Сделать так, как я хочу? Может, я бы… Хотя бы поняла, как это бывает у нормальных людей? А не у таких эмоциональных инвалидов, как я?

Что стоило? Ну вот что? Стерся бы у него член?

Согласился бы… И , может, мне наутро не было бы так стыдно. И так плохо. И так больно.

Потому что сама попросила, сама повисла на нем…

И уже хотела. С удивлением и страхом понимая, что да. Хочу. И что именно этого несносного мужика, которого вообще не знаю, хочу.

И от него всего лишь требовалось продолжить начатое.

Но нет.

Каменный подпол, недвусмысленно упираясь в меня своим каменным стояком, размер которого, на самом деле, слегка пугал, аккуратно подхватил на руки и понес…

В эту комнату. Положил на кровать, навалился немного сверху, с трудом отводя взгляд от моих распахнутых приглашающе ног. Подышал тяжело в висок. И чуть ли не со стоном отжался на руках и встал.

Пошел к двери, избегая смотреть на меня, на входе прохрипел:

- Спокойной ночи.

И ушел!

Ушел!

Оставив меня, истерзанную, измученную им же, его губами жадными и руками каменными! В полном неудовлетворении и смятении.

Я села на кровати, оторопело уставилась на закрытую дверь.

Подождала, стыдливо поджав под себя ноги. Может, вернется?

Но нет. Где-то в глубине дома хлопнула дверь. Подпол то ли на улицу рванул, то ли куда-то в другое помещение.

Ужас от осознания ситуации навалился, и я зарыдала громко и страшно даже для самой себя.

Повалилась на кровать, закуталась в одеяло и плакала, плакала, плакала…

Так и уснула, в слезах.

И вот теперь, проснувшись, лихорадочно переживала заново все вчерашние состояния… И думала, что делать дальше, как себя вести.

Так ничего и не придумав и выкристаллизовав в себе только огненную ярость по отношению к мерзкому, так жестоко обломавшему, посмеявшемуся надо мной гаду, я пошла в душ.

Затем, нацепив пушистый банный халат каких-то нереальных размеров, больше похожий на плащ-палатку, встала перед зеркалом.

Поправила влажные волосы. Усмехнулась на горящие боевой придурью глаза.

Ну что, подпол, весело тебе вчера было?

Какие бы причины у тебя не имелись, чтоб поступить так, как поступил… Явно твое тело думало по-другому. Иначе бы у меня не было синяка в районе живота. От члена каменного.

А значит, что? Значит, что мозг у тебя, подпол, не всем до конца управляет.

И еще это значит, что ты тоже веселую ночь провел.

Покусала губы. Они и так после вчерашнего красные были, распухшие, а тут вообще…

Немного распахнула ворот халата. Потуже затянула поясок, чтоб талия казалась тоньше.

Ты меня, подпол, вчера унизил.

Нельзя женщину сначала спасать, потом целовать, потом лапать, потом спрашивать , хочет ли она, потом добиваться положительного ответа, а потом… Поступать так, как ты поступил.