— С вами все в порядке?! — закричал Кри, стучась в дверь. Дверь открылась, и Кри видел перепуганную девушку.

— Что случилось? — спросила она. — Я услышала жуткий вой, потом грохот и затем мой дом завалил снег. Я так испугалась. Одно из моих окон распахнулось, и комната наполнилась снегом.

— Вашу деревню завалила лавина. Мы как раз шли в вашу сторону, когда увидели это, и поспешили помочь вам, — объяснил Кри.

— Слава богам, что вы оказались поблизости.

Викинг уже начали откапывать следующий дом. Девушка зашла обратно в свой дом, и, одевшись, вышла наружу, неся с собой лопату. Работа пошла быстрее. Викинги откопали следующий дом, в котором жила большая семья. После кратких объяснений, во время которых Кри повторил свой рассказ, они принялись откапывать следующие дома. К вечеру крестьяне с помощью викингов откопали все уцелевшее дома. Восемь домов были разрушены лавиной, и все их жители погибли. В благодарность за помощь крестьяне пригласили викингов переночевать и расселили их по домам. Кри с удовольствием выспался на мягкой постели в компании спасенной девушки. Утром крестьяне снабдили их припасами в дорогу, и повеселевшие викинги продолжили путь.

Успешно перейдя горы, викинги оказались в лесу. Ведьмак вел их знакомой дорогой. Он немного сбился с пути, но это его не волновало. В сосновом лесу не было троп, и Кри шел, ориентируясь по звездам и солнцу, придерживаясь выбранного направления. Ведьмак вел их в знакомую деревню, старосту которой он собирался просить переправить их в Ютландию, как только Каттегат станет судоходным.

В лесу было теплее, чем в горах, но холод все равно пробирал до костей. После того, как викинги покинули деревню, Снежака больше не появлялась, но викинги знали, что она где-то поблизости, и хватались за мечи каждый раз, когда слышали подозрительный звук. Викинги стали раздражительными и давно бы уже передрались между собой, если бы не усталость и холод. Ночью они продолжали выставлять двоих часовых, которые всю ночь жгли высокий костер. Однажды Харм зверобой заметил следы оленя, и викинги устроили охоту. Харму удалось подбить своим копьем оленя, и викинги обеспечили себя мясом.

Приближаясь к очередному вечеру, они заметили стоявший посреди леса дом, и, не сговариваясь, направились к нему. Дом одиноко стоял посреди леса. О том, что в нем кто-то живет, говорил идущий из трубы дым. Кри постучал в дверь, не желая просто так врываться в чей-то дом, и им открыла старуха. Седые космы падали вдоль покрытого морщинами лица. Было похоже, что старуха с трудом передвигается. Ее одежда была грязной и местами порванной. Она смотрела на Кри, моргая подслеповатыми глазами.

— Не пустишь ли усталых путников на ночлег? — учтиво спросил Кри. Старуха уставилась на викингов, моргая и отчаянно пытаясь что-то придумать.

— Спасибо, — не выдержал Хьярм, отодвигая плечом Кри и старуху и входя в дом. Ничуть не смущаясь, викинги последовали за ним. В доме были развешаны какие-то сушеные травы, не все из которых Кри сумел распознать. Многие из них были неправильно засушены или невовремя сорваны и теперь воняли гнилью. Никакой еды в доме викинги не обнаружили, а в подвал никто спускаться не решился.

Найдя в доме котелок, викинги поставили его на огонь и заварили похлебку. В воде недостатка не было, надо было лишь выйти на улицу и набрать снега. Викинги покормили и старуху, которая подкинула им для похлебки травы, которые называла приправами. Незаметно для нее Харм выбросил травы в огонь, не доверяя способностям старухи разбираться в травах или приправах. Викинги разлеглись по полу, уступив жрецу место у камина, но Каликорор никак не мог заснуть. Что-то беспокоило его в доме старухи. Некий запах смерти, идущий от старухи. Запах, который не могли чувствовать люди, но который чуял жрец, посвятивший свою жизнь одной из богинь смерти. Викинги уже спали, и дыхание жреца тоже было спокойным. Жрец услышал, как заворочалась на своей постели старуха. Викинги продолжали спать, ничего не замечая. Вот старуха встала на постели, но Каликорор не обратил на это внимания. Мало ли что могло понадобиться старухе в собственном доме, пусть и ночью. Некоторое время старуха не двигалась. Убедившись, что все спят, она встала с постели. Каликорор удивился, не услышав ее шагов. Жрец услышал легкий стон, и затем ему показалось, что кто-то пьет, причмокивая от удовольствия. Каликорор привстал на локте, сонными глазами смотря на старуху. Она сидела на полу, наклонившись над Стигмутом. Когда она подняла голову, Каликорор похолодел от ужаса. Лицо старухи было покрыто кровью, и стали видны острые клыки, торчавшие из ее рта.

— Тревога! — отчаянно закричал Каликорор. Викинги немедленно вскочили на ноги, с обнаженным оружием в руках. Привыкнув к опасности, постоянно угрожавшей их жизни, викинги обладали способностью мгновенно просыпаться готовыми к битве. Старуха взвизгнула и бросилась на жреца, но он спал на другом конце комнаты, и она не смогла добраться до него. Старуха отбросила в сторону Ярвальда, как будто он ничего не весил. Силфан заметил опасность и взмахнул мечом крест-накрест, но старуха с поразительной ловкостью увернулась. Она схватила его за руку и царапнула острыми ногтями. Силфан с проклятием отскочил, но наткнулся на Хьярелла, и они вдвоем упали на пол. Заметив старуху и поняв, что опасность исходит от нее, викинги начали размахивать своими клинками, пытаясь достать ее. Но в маленькой комнате они мешали друг другу, и не могли, как следует, размахнуться. Старуха носилась по комнате, визжа и царапаясь. От ее немощи не осталось и следа. Она двигалась с поразительной ловкостью, избегая ударов топоров и умудряясь при этом царапаться, пытаясь дотянуться клыками до викингов. Кри пытался добраться до старухи, но он спал у двери, и никак не мог добраться до упырихи, минуя остальных викингов.

Старуха бросилась на Хьярма. Она перехватила рукоять его топора и потянулась клыками к его горлу. Толстощекий схватил ее за горло, стараясь удержать ее на расстоянии. Выругавшись, он отпустил рукоять топора, которую старуха удерживала с неожиданной силой, и ударил ее второй рукой по лицу. Кулак Хьярм превратил лицо упырихи в кровавое месиво. Сломал большинство зубов, нос и проломил лицевые кости. Ярвальд нанес ей удар в спину и перерубил позвоночник. Старуха обмякла и упала на пол. Несмотря на страшную рану, она все еще была жива. Старуха что-то хрипела, шевелясь на полу, и пыталась дотянуться до викингов.

Викинги с отвращением смотрели на упыря. Силфан поморщился и воткнул ей в сердце свой покрытый рунами меч. Старуха захрипела и, царапнув руками клинок, замерла. Силфан вытащил меч и почистил его о старухину одежду.

— Надо сжечь ее, — сказал Кри.

— Сначала помогите мне, — велел Каликорор. Он сидел на корточках у Стигмута, рассматривая его рану. — Положите его на постель. Старуха покусала его, но, думаю, я смогу ему помочь.

Викинги послушно подняли тело Стигмута и переложили его на постель. Затем они подхватили тело старухи и вынесли его на улицу, чтобы нарубить побольше дров и сжечь тело упыря. Каликорор перебрал сушеные травы и заварил для Стигмута похлебку. Потом размельчил некоторые травы и, смешав их с водой, наложил на рану и перевязал.