Сегодня рыжая девчонка спросила его, кому он доверяет. Что бы понимала она, в свои юные годы, о доверии. От этого вопроса у Виктора задёргался шрам на щеке, давнее напоминание об этом чувстве. Тогда, в далёком девяносто пятом, двадцатишестилетний Виктор был полон надежд на скорейшее богатство, ведь оно было так возможно. Вокруг люди богатели на глазах, ездили челноками в Китай, Корею и Японию, торговали разным товаром – от разноцветных шнурков ярких неоновых тонов до подержанных автомобилей.

Семья Дрозд всегда жила очень бедно, сначала мама воспитывала одна маленького Витю, но, когда пацану исполнилось пять, мама, решив, что мальцу нужен отец, согласилась на предложение интеллигентного учителя Петра. Правда, Петя был не один, на руках скромного школьного учителя был годовалый малыш по имени Костик. Жена Петра, женщина ветреная, влюбившись в роддоме в красавца врача, едва выписалась, сразу улетела с любимым в тёплые края, велев тщательно оберегать нелюбимое ею дитя.

Так их с мамой маленькая семья в один момент увеличилась сразу вдвое. Видимо, желая до конца укрепить брак, недолго думая мама с отчимом увеличили её ещё на одну боевую единицу. Родившийся в совместном браке Родька влюбил в себя сразу всех, его обожали и мать с отчимом, и братья. Этот добродушный, вечно хохочущий малыш любил мир, и тот платил ему тем же.

Жили, конечно, они все дружно, но с начала перестройки бедность просто ходила за ними по пятам. Отчиму со временем перестали в школе платить, мать плакала, зашивая себе колготки и варя пустую картошку, а слабохарактерный и интеллигентный Пётр стал пить от безысходности. Виктор вытягивал большую семью из нищеты как мог, работал он как проклятый, обеспечивая её всем необходимым. На шее Вити уже была молодая жена и двое пацанов, но и мать с отчимом он тоже не бросал и поддерживал как мог деньгами. Даже сводного брата Костика с молодой женой, который работал в институте преподавателем и не получал по полгода зарплату, он тоже содержал. Лишь Родька, маленький солнечный Родька, как и Виктор, крутился, пытаясь что-то заработать. Он влюбился и рано женился, естественно, ни о какой дальнейшей учёбе речи не было, и он в девятнадцать лет как настоящий мужчина, взяв ответственность за жену на себя, брался за любую работу.

В тот злополучный день Виктор собрался в Находку, там его поджидали три пятиэкюшные машины, привезённые моряками из Японии. Такой товар всегда был очень востребован и выгоден. В те времена разрешалось привозить моряку из плаванья себе машину, заплатив всего лишь пять экю, при условии – без отчуждения на два года. Но, как говорится, законы придумывают сотни, а как обойти их, тысячи. Русский народ смекалистый, поэтому схема была придумана быстро и, по сути, элементарно. Выписывали генеральные доверенности на управление, и всё, машина сразу становилась на порядок дешевле. А это значило, и продать её можно было намного быстрее и выгоднее.

За таким товаром, да прям с корабля, выстраивались очереди, а тут такая удача, сразу на три машины удалось договориться активному и проворному Виктору. Взяв деньги, естественно, в долларах, тогда другие не ценились, он собрался за хорошим товаром. Но что-то пошло не так. Первое событие, после которого Виктору бы остановиться, задуматься, но эйфория от предстоящего заработка не давала ему реально оценить обстановку: друг, который должен был поехать с ним для страховки, ушёл в запой. Витя нашёл его под столом, валяющимся в бессознательном состоянии. Ещё полдня ушло на поиски компаньона, такие дела не делались в одиночку. Надо было не только заплатить, но и перегнать автомобили по очереди на стоянку к «своим», иначе плакали машинки, уже завтра придётся писать заявление об угоне.

По закону подлости, абсолютно все друзья оказались заняты, даже брат Костик не согласился, сославшись на работу, хотя какая работа у этого интеллигентного нюни – в институте лекции читать. Ладно бы, он за это получал, а то на тот момент уже полгода ни копейки не платили, семью содержал за счёт Виктора. Но куда бы деться, министр, работа у него. Виктор был очень зол на Костика.

Вот тогда Витя и позвал с собой младшенького, Родька хватался за любую работу, чтоб обеспечить молодую жену, и обрадовался предложению. От воспоминаний о том дне у Виктора Александровича Дрозда, бизнесмена и хозяина жизни, шрам на лице стал дёргаться и ныть. Оглядев стены библиотеки, в которой, к слову, не было ни одной книги, а стены украшали потерянные для мира произведения искусства, он подумал, что всё на свете бы сейчас отдал, чтоб Родька тогда отказался. Скупая мужская слеза побежала по изуродованному шрамом лицу. Виктор не любил вспоминать тот день и старался похоронить его где-то в закромах своей памяти, но последние события всё больше возвращали его в тот страшный осенний день девяносто пятого.

Спас его тогда Толя, соседский пацан, верный друг Родьки. Когда они пропали, все опустили руки и только Толян два дня рыскал между сопок в бесполезных, как всем казалось, поисках. Позже Костик оправдывался перед Виктором, который ещё полгода лежал в больнице: «Витя, я в милицию ходил, они сказали, рано, решили, что вы забухали, сами придёте, заявление, сказали примут только через трое суток, я делал что мог». Он простил малахольного Костика, тот был тонкой натурой, пишущей стихи и поющей романсы, и совершенно не приспособленной к жизни. Но факт есть факт: Виктор жив только благодаря Толяну.

Нашёл он их тогда в ущелье, гады с пистолетом думали, что убили обоих, но Виктор остался жив. После этого лучший друг Родьки стал самым близким человеком Виктору. В свою очередь для Эммы, жены младшего брата, которая по его вине так рано стала вдовой, Витя стал постоянным должником. С тех самых пор она навсегда стала его семьёй, первая жена с пониманием относилась к данному обстоятельству, потому что была умная, а вот Маргоша нет. Как только оперилась и почувствовала себя хозяйкой в доме, решила показать зубы, дура. На место Виктор её, конечно, поставил, но та до сих пор косо смотрит на Эмму, не понимает, блогер недоделанный, что он жизнь девке испортил. Двадцать четыре года прошло, а она так замуж и не вышла, Родьку любит до сих пор, а меня, дурака, простила. Ну а то, что я ей деньги на жизнь даю, так это самая малость, что я могу сделать для вдовы младшего брата.

Вот мать не простила. Сидела она у кровати Виктора, когда тот при смерти был, выхаживала его, пока не встал, а как тот выписался, сказала: «Ты виноват, что Родьки больше нет, с сегодняшнего дня у меня нет обоих сыновей». Сколько ни просил, ни умолял он мать, она его просто перестала замечать. Лишь только когда умер отчим и мать тронулась головой, Виктор забрал её к себе, сюда, в этот замок. Каждое утро она просыпалась так, будто только родилась, заново знакомилась с домом и с его обитателями, не помня, что было вчера. Получается, она так его и не простила.

Сейчас с этой картиной, ведь не в ней дело. Да, конечно, она очень дорогая, но это всего лишь старый кусок дерева, да таких вон целая стена висит, ну, может, чуть менее дорогих и знаменитых. Тут важно другое: кто крыса, кто предатель, кто хочет всадить ему нож в спину?

Вспомнился детский мультик, который маленький Витя любил смотреть в детстве, обычно его показывали под Новый год, «Двенадцать месяцев». Там капризная принцесса не знает, как правильно поставить запятую в выражении «Казнить нельзя помиловать». Именно так чувствовал себя сейчас взрослый, успешный во всех смыслах мужчина, только выражение было другим: «Помнить нельзя забыть». Он понимал: от того, насколько он правильно поставит запятую, возможно, зависит не только его будущее, но и будущее всей его семьи.