— Вижу, что не понимаете. Разве Джебаль ничего не сказал?

— А что он должен был мне сказать? — сердито спросила Алекс.

— Он намерен сделать вас своей женой.

Алекс застыла.

— Своей второй женой, — пояснил Нильсен. — А вы и не знали? По сути дела, вам оказана огромная честь. Он не на шутку в вас влюбился, миссис Торнтон.

Тут Алекс словно оглохла, хотя датчанин говорил что-то еще. Она с трудом заставила себя соображать. Итак, Джебаль собрался на ней жениться. А Ксавье Блэкуэлла казнили в июле 1804 года за связь с женщиной-мусульманкой, женой сына паши.

— Миссис Торнтон? Вам дурно?

У Алекс все плыло перед глазами. Мурад поддерживал ее за локоть. Оба — и консул, и раб — с сочувствием смотрели на нее, но мало-помалу она приходила в себя.

О Господи!

Судьба… Так вот какова ее судьба, так вот что ей предначертано… Стать любовницей Ксавье Блэкуэлла.

Но что же дальше?

Она оттолкнула Мурада и схватила Нильсена за руку:

— Здесь находится еще один американец, капитан морского корабля Ксавье Блэкуэлл. Скажите, где его держат?

— Я ничего не знаю об этом человеке, — удивился консул.

— Не может быть! Ведь его захватили вместе со всем экипажем и держат здесь в плену. Его судно называется «Жемчужина». Его затопили, прежде чем оно попало в руки к паше. Капитана зовут Ксавье Блэкуэлл, и он где-то здесь, в Триполи. Я же знаю!

— Какой-то капитан с целой командой, попавший в плен? — покачал головой Нильсен. — И он увел у паши из-под носа такую грандиозную добычу? Миссис Торнтон, если бы такой человек оказался здесь в плену, об этом знал бы не только я, об этом знал бы весь город, да что там, весь мир!

Алекс не верила. Нильсен наверняка лгал. Блэкуэлл здесь, в Триполи. Иначе просто быть не гложет. Если только она не появилась слишком поздно. Если только его уже не успели казнить!

— Миссис Торнтон?

— Какое сегодня число? — дрожащим голосом спросила Алекс, с ужасом глядя на Нильсена.

— Ох, конечно же, первое марта, — совсем опешил датчанин. — Понедельник, если вам угодно.

— Какого года?

— Тысяча восемьсот второго, — запинаясь, отвечал Нильсен.

Тысяча восемьсот второго! В глазах у нее потемнело, в голове стоял ужасный шум, сердце готово было вот-вот разорваться. Тысяча восемьсот второго! А Ксавье Блэкуэлла захватили в плен в тысяча восемьсот третьем, в июне! Все верно, она переместилась во времени, но попала в Триполи на год раньше!

Бостон, 17 марта 1802 года

Шторы на окнах библиотеки особняка Блэкуэллов плотно задвинуты.

Ксавье Блэкуэлл стоит возле выложенного зеленым мрамором камина. В комнате царит полумрак. Хотя он знает, что снаружи, за стенами дома, вовсю сияет солнце — ни прелесть весеннего дня, ни птичий гомон не интересуют капитана.

Чего добивается от него Маркхэм Блэкуэлл?

Кажется, спор будет продолжаться вечно. И хотя Ксавье в нем не участвует, он внимательно вслушивается в каждое слово отца и дяди. Он обдумывает, что стоит за предложением Маркхэма. Великолепная возможность отомстить.

— Мы потеряли три отличных корабля и годы тяжкого труда, — гремел Маркхэм Блэкуэлл. — Гибель «Ферна» и «Эбби» выглядела не столь плачевно — слава Богу, их экипажам удалось спастись. Но в прошлом году мы потеряли «Сару»!

У Ксавье защемило в груди. Он покосился на отца, который буквально посерел от горя.

— Ты мог бы не напоминать мне о гибели «Сары», — промолвил Уильям.

Ксавье отвел взгляд в сторону. «Сарой» назывался их торговый корабль, вмещавший до шести тонн груза. Он направлялся из Марселя в Индию. По пути «Сара» была вынуждена вступить в жестокую кровавую схватку, продолжавшуюся четыре часа и стоившую жизни четырем членам экипажа. Остальные моряки лишь недавно были выкуплены у триполитанского паши вместе с теми жалкими остатками, которые некогда были красавицей шхуной. И без того унизительное положение усугублялось тем, что наглый и алчный паша потребовал от «Корабельной Блэкуэлла» построить новую десятипушечную шхуну — в придачу к невероятной сумме в пятьдесят пять тысяч долларов — в обмен на жизни захваченных в плен моряков.

Несмотря на протесты Ксавье, отец, державший в руках бразды правления, согласился построить и доставить шхуну в Триполи.

— За один этот год два корабля потерял и Виттолт, — продолжал Маркхэм, имея в виду компанию их конкурентов. — Черт побери, сорок пять его моряков томятся в плену в Алжире! Да и Брэддок лишился в этот сезон одного корабля. Когда все это кончится, Уильям?

Однако Уильям Блэкуэлл, старший из двух братьев, не желал сдаваться:

— Маркхэм, я отлично знаю об уроне, причиненном нашему флоту пиратами, и не забыл о несчастьях, постигших нашу семью. Но ведь мы только что отправили туда военную эскадру. Черт побери, пусть она сама выполнит то, ради чего ее послали в Средиземное море!

— Ты так ничего и не понял, — тяжело вздохнул Маркхэм, сенатор США от штата Массачусетс. — Они пойдут на все, лишь бы выставить Джефферсона круглым дураком! Они уверены, что на следующих выборах победит Гамильтон. Пойми, ведь три четверти морских офицеров — федералисты! Пока президентом будет Томас, они пальцем о палец не ударят, чтобы поставить дикарей на место. Не дай Бог, с их помощью авторитет Томаса возрастет!

— Что-то я сомневаюсь, что морские офицеры все как один являются столь ярыми политиками-федералистами, — упрямо возражал Уильям. — Неужели во всем флоте не осталось места порядочности и патриотизму?

— Ты слишком доверчив, — снова вздохнул Маркхэм. — Если бы ты покрутился в столице столько же, сколько я, ты бы так не говорил. На карту поставлено не только будущее «Корабельной Блэкуэлла». И не только благополучие твоего сына — а со временем и его сыновей. На карту поставлено будущее всего американского флота! — Звучный голос Маркхэма поднялся едва ли не до крика. Именно этот хорошо поставленный голос помог сенатору выиграть на выборах. — А следовательно, будущее Америки и всех свободных моряков!

Уильям сердито отвернулся и встретился глазами со взглядом Ксавье.

Ксавье потягивал бренди, внимательно глядя на отца. Он не позволит чувствам взять верх. Господь свидетель, он старательно прятал их даже от самого себя.

— Доколе мы будем унижаться и ждать милости от какого-то воришки? — продолжал Маркхэм. — А ведь этот паша не более чем вор! С какой стати мы постоянно платим ему контрибуцию? Разве мы не имеем права свободно плавать в свободных морях? Разве мы обязаны делиться с ним золотом и оружием в ущерб собственному делу? А посмотрите, как злорадствуют Франция с Англией! Они готовы ублажать этих пиратов бесконечными подачками, лишь бы на нас приходился главный удар — только потому, что мы не желаем прибегать к подкупу и шантажу! Уильям, не может быть, чтобы ты не понимал: и Англия, и Франция больше всего на свете желали бы стравить нас с корсарами. Ибо наше растущее богатство, наши возможности вкупе с потенциалом нашей великой страны для них как бельмо в глазу!