– Марш обедать, неслухи! Я вон ещё матери твоей позвоню, обрадую её твоим поведением, – давясь корвалолом, скомандовала бабушка.

«Мур! – облизнулась кошка. – Давно уже пора обедать, а то ненароком и отощать можно».

Вечером бабушка запаковала в синенькую кастрюльку биточки, налила в баночку компот и сказала Маше:

– Я отнесу деду с Виктором перекусить на вымостку. Со мной или дома посидишь?

– Конечно, пойду, бабуля. Я и не устала вовсе. А Нюську на хозяйстве оставим, – Маше было всё ещё неловко за утреннее происшествие.

Дедушка и дядя Витя стояли на берегу и вместо того, чтобы ловить рыбу, беззвучно смеялись, зажимая руками рты. Увидев бабушку и Машу, они тут же замахали им, прикладывая указательные пальцы к губам.

– Тихо, девочки! – еле слышно прошептал дедушка и показал на стоявшее невдалеке небольшое здание с вывеской Wasser Sport.

И бабушка, и Маша с недоумением переглянулись. Мужчины продолжали беззвучно давиться от хохота.

– Да что вы смеётесь? – не выдержала бабушка. – Сарая никогда не видели?

– Да вы на крышу гляньте, эта вот! – икая от смеха, пояснил дедушка.

Бабушка с Машей перевели взгляд. Парочка уток – кряква и селезень – ползли по крыше наверх, отчаянно хватаясь за черепицу. С трудом сделав несколько неуклюжих шажков наверх, они съезжали вниз, и всё начиналось сначала. Птицы недовольно крякали, но упрямо ползли наверх.

– И что здесь смешного? – поинтересовалась Маша.

– Как что? – уже открыто хохоча, удивился дед. – У них же крылья есть! Что им мешает просто взлететь на крышу?

– Эта парочка альпинистов всё время здесь ошивается, рыбу нам распугивает своим кряканьем. Никак выгнать не можем, – добавил дядя Витя.

– Прикольно! – наконец засмеялась Маша. – Кряки-альпинисты – это круто! Сейчас я их на мобильный сниму!

Бабушка стояла на берегу в задумчивости. Ярко-оранжевый диск солнца медленно опускался в воды Балатона. Забросив пару раз удочку из спортивного интереса, Маша запутала леску. Дядя Витя глянул сначала на удочку, потом на дедушку и сказал:

– Да, Вячеславовна, а сегодня вечером сериал на немецком языке показывают.

– Мы пойдём потихоньку, а то у нас там кошка одна совсем, – ответила бабушка и сложила пустую посуду в пакет.

Поужинав дома биточками, Маша с Нюсей поплелись наверх – спать. У обеих после занятий альпинизмом болели ноги и лапы. Бабушка ещё часок под немецкий сериал посидела с кроссвордами и тоже пошла в спальню.

В два часа ночи, ворвавшись с громким криком в дом, всех спящих перебаламутил дядя Витя. Он носился по кухне и отчаянно орал:

– Нож! Дайте мне нож! Скорее, а то поздно будет!

Маша с Нюсей пулей сбежали вниз. Заспанная бабушка, перепуганная до полусмерти, тоже выскочила на кухню.

– Убивают! – на всякий случай закричала она.

– Спокойно, Вячеславовна! Никто никого не убивает. У нас селезень-альпинист в леске запутался, да так сильно, что мы его распутать не можем. А он выдирается, бедолага, крыльями машет. Леска вокруг шеи намоталась, он уже задыхаться начал. Утка вокруг так и вьётся, орёт, как сумасшедшая, помощи просит…

Маша мигом достала из кухонного ящика тонкий и острый, как скальпель, нож, ножницы и щипцы и вручила их дяде Вите. Набросив спортивные куртки, бабушка с Машей прямо в ночных рубашках и шлёпанцах побежали за дядей Витей. На берегу сидел совершенно растерянный дедушка с фонариком на лбу и бережно держал в руках притихшего селезня. По-видимому, тот уже простился с жизнью, поэтому перестал кричать. Заунывно, отчаянно покрякивая, серенькая уточка кружила над дедом.

Бабушка с дядей Витей аккуратно обрезали накрученную вокруг шеи селезня леску и распутали ему крылья. Дедушка поставил освобождённого кряка на вымостку. Вид у птицы был ошалевший, лапы подгибались, так что селезень еле-еле стоял, покачиваясь из стороны в сторону. Голова с опущенным вниз клювом заметно подрагивала.

– Вот чучело перепончатое! Всю рыбалку испортил! – дав волю чувствам, дядя Витя топнул ногой.

– Тише, не пугайте его! – взмолилась Маша. – Пусть птичка в себя придёт!

– Птичка, блох ему в перья!

Увидев, что возлюбленный в безопасности, утка приземлилась на вымостку рядом с ним и от всей души тюкнула его клювом по голове. От такого выражения любви и заботы селезень наконец очнулся и замахал крыльями. Через секунду они уже поднялись в воздух и с громким недовольным кряканьем скрылись в камышах.

– В общем, сматывайте удочки, – подытожила бабушка. – Всё равно у вас все снасти порезаны.

– Да, – почесал лысину дедушка. – Возьмёшь тут реванш, как же. Скоро домой ехать, а мы всё без рыбы и без рыбы.

Вернувшись в дом, вся компания разбрелась по комнатам спать. Маша поднялась к себе на второй этаж. Нюся, развалившись, дремала у неё на подушке. «Мур! – приоткрыв один глаз, поприветствовала хозяйку кошка. – Ещё не набегалась, альпинистка? Ни днём ни ночью покоя от вас нету…»

Маша, подвинув Нюсю чуть в сторону, зарылась в одеяло. Дом погрузился в сон.

Мамочки мои, какое утро! Поглядите, утро-то какое! – бабушка, сладко потягиваясь, вышла во двор.

«Мур! – во всю пасть зевнула на крыльце кошка. – Я тоже люблю природу, в особенности когда еда вкусная».

За столом уже сидели дедушка с дядей Витей и уплетали прямо со сковородки некую смесь из остатков вчерашней картошки, вермишели, шкварок и творога. Бабушка покосилась на них с недоверием:

– Вот пылесосы, всё готовы подмести из холодильника!

– В пятницу в супермаркет поедем, – сосредоточенно жуя смесь со сковородки, промычал дедушка. – Вот мы с Витьком и решили подъесть. Правда, Витёк?

– Му-гу! – поддержал тот.

– Лучше б чаю зелёного заварили, что ли, – проворчала бабушка и пошла ставить на плиту чайник.