Рядом с Отто появился генерал фон Хеншер:

— Соблаговолите пройти со мной на приватный ужин. И вы тоже, молодой человек. — И провел их в боковую комнату, где был накрыт стол с закусками.

Замок Плесс служил резиденцией кайзера, и еда здесь была хорошая. Вальтер чувствовал раздражение и отчаяние, но как любой в Германии, он был голоден и положил себе на тарелку внушительные порции салата, холодного цыпленка и белого хлеба.

— Министр иностранных дел Циммерман ожидал, что это решение будет сегодня принято, — сказал фон Хеншер. — Он желает знать, что мы можем сделать, чтобы устрашить американцев.

«На это надежды мало, — подумал Вальтер. — Если торпедировать американские корабли и убивать американских граждан, вероятность смягчить ответный удар невелика».

— Например, — продолжал генерал, — может, мы сможем спровоцировать движение протеста среди миллиона трехсот тысяч американцев, которые родились в Германии?

Вальтер про себя застонал.

— Абсолютно исключено, — сказал он. — Это глупая детская сказка.

— Как ты разговариваешь со старшими по званию! — оборвал отец. Фон Хеншер примирительно махнул рукой.

— Отто, пусть мальчик выскажется. Мне может оказаться полезным его мнение. Майор, почему вы так считаете?

— Потому что они не любят родину. Иначе разве бы они уехали? Даже если они и едят колбаски с пивом, они американцы и будут драться за Америку.

— А как насчет выходцев из Ирландии?

— Точно так же. Они, конечно, ненавидят англичан, но как только наши подводные лодки начнут топить американцев, нас они возненавидят намного сильнее.

Отто раздраженно заметил:

— Как же президент Вильсон сможет объявить нам войну? Ведь он только что победил на выборах как человек, который удерживал страну от войны!

— В каком-то смысле теперь ему будет легче, — пожал плечами Вальтер. — Народ поверит, что у него не было выбора.

— А чем можно его придержать? — спросил фон Хеншер.

— Если не трогать суда нейтральных стран.

— Это не обсуждается, — перебил Вальтера отец. — Тотальная — значит тотальная. Именно это нужно флоту, и именно это сегодня позволено его величеством.

— Поскольку мы вряд ли сможем смутить президента Вильсона факторами внутренней политики, — сказал фон Хеншер, — может, есть вероятность, что его внимание смогут отвлечь международные события, происходящие в его полушарии? — он повернулся к Отто. — Например, в Мексике?

Отто довольно улыбнулся.

— Вы об «Ипиранге»? Должен заметить, это была маленькая победа агрессивной дипломатии.

Вальтер не разделял отцовского торжества по поводу инцидента с грузом оружия, посланного Германией в Мексику. Отто и его единомышленники выставили президента Вильсона в глупом виде, но им еще придется об этом пожалеть.

— А что там сейчас?

— Основные силы американской армии находятся или в Мексике, или на границе. Они охотятся за бандитом по имени Панчо Вилья, который то и дело совершает набеги через границу. Президент Карранса кипит от возмущения, что они нарушают границы его суверенной территории, но мало что может сделать.

— А если бы мы ему помогли, это бы что-нибудь изменило?

Вальтер задумался. Подобное дипломатическое вредительство его ужасало и казалось рискованным, но он считал своим долгом отвечать на вопросы как можно более точно.

— Мексиканцы считают, что у них отобрали принадлежавшие им Техас, Мексику и Аризону. И мечтают вернуть эти земли, как французы лелеют мечту о возвращении Эльзаса и Лотарингии. Я не исключаю, что президент Карранса окажется достаточно недальновиден, чтобы поверить, что этого можно добиться.

— При любом исходе, — оживился Отто, — это отвлечет внимание американцев от Европы!

— На некоторое время — да, — неохотно согласился Вальтер. — Но в перспективе наше вмешательство может укрепить позиции тех американцев, кто считает, что Штаты должны вступить в войну на стороне Антанты.

— Нас интересует не перспектива, а настоящий момент. Ты слышал, что сказал Хольцендорф — наши подводные лодки через пять месяцев поставят Антанту на колени! Нам нужно отвлечь Америку лишь на этот срок.

— А как насчет Японии? — спросил фон Хеншер. — Существует ли хоть малейшая вероятность спровоцировать нападение японцев на Панамский канал? Или на Калифорнию?

— Если подходить реально — нет, — твердо заявил Вальтер. Разговор все больше удалялся в область фантастики.

Но фон Хеншер настаивал:

— Тем не менее даже просто угроза могла бы заставить американцев разместить больше войск на западном побережье.

— Полагаю, что так.

Отто промокнул губы салфеткой.

— Это все интересно, но сейчас мне следует выяснить, не нужен ли я его величеству.

Все встали.

— Господин генерал, если позволите… — произнес Вальтер.

Отец вздохнул, но фон Хеншер сказал:

— Да, я вас слушаю.

— Мне все это представляется очень опасным, господин генерал. Если просочатся слухи, что немецкое командование хотя бы просто рассматривает возможность разжигать вражду в Мексике и провоцировать японскую агрессию в Калифорнии, американское общественное мнение возмутится, и объявление войны не заставит себя долго ждать… если не последует немедленно. Так что подобные обсуждения, простите, что говорю очевидные вещи, должны вестись в глубокой тайне.

— Совершенно верно, — сказал фон Хеншер и улыбнулся Отто. — Мы с вашим отцом хоть и принадлежим к старшему поколению, тоже кое-что понимаем. Мы будем осмотрительны, можете на нас положиться!

II

Фиц был доволен тем, что немецкое предложение было с презрением отвергнуто, и гордился своей ролью в этом процессе, но когда все уже закончилось, его начали мучить сомнения.

Утром в среду 17 января он размышлял обо всем этом, направляясь в Адмиралтейство. Мирные переговоры были бы легким выходом для Германии, давали возможность закрепить приобретения, узаконить захват земель в Бельгии, северо-восточной Франции и России. А для Великобритании участие в таких переговорах было бы равносильно признанию поражения… Но Великобритания еще не победила.

Слова Ллойда Джорджа о победном нокауте красиво выглядели в газетных заголовках, но здравомыслящие люди понимали, что они так и останутся словами. Война будет продолжаться, возможно, год, а может, и больше. И если американцы и дальше собираются сохранять нейтралитет, не исключено, что в конце концов придется сесть за стол переговоров. А вдруг никто не в состоянии победить в этой войне? Погибнет еще миллион солдат — ни за что. Фица преследовала мысль, что в конечном счете права может оказаться Этель.