Павел, мадам Трепова, новый командир конвоя Мейендорф и его жена. С Ольгой Валерьяновной и Ники, и я не раз танцевали зимой; вот она и вздумала нас пригласить. Получив от нее записки с приглашениями, мы было смутились; Ники написал Павлу, как быть. Павел просил приехать, говоря, что будет очень весело. И действительно, скучно не было. Шампанское снова лилось в изобилии, и мой Цесаревич опять кутнул. Но выпить Он может очень много и остается всегда трезв. Вернулись с ним в лагерь в 12-м часу ночи».

Хозяйка предложила снова собраться. Все с радостью согласились.

Цесаревич Николай питал симпатию к хозяйке этого салона, называемой в гвардейской среде «Мамой Лёлей». Но второй раз приехать не смог. Надо было отправляться в Англию на свадьбу кузена герцога Йоркского. Радушной хозяйке написал: «Милая Мама Лёля! Очень прошу простить Меня, но ввиду более раннего Моего отъезда в Англию Я не буду иметь удовольствия завтракать у вас в городе, как было условлено раньше. Я тем более сожалею, что завтрак у вас мог бы служить продолжением того прекрасного вечера 8-го июня, который так весело прошел у вас в Красном».

«Мама Лёля» была очаровательной хозяйкой. Она умела для каждого найти нужное слово, не оставляла без внимания никого. Пела арии из опер, неплохо играла на фортепьяно, была в курсе последних литературных новинок.

Ее чары пленили Великого князя Павла. В свете же были уверены, что оборотистая дамочка просто «окрутила» высокородного вдовца. «Маму Лёлю» это нисколько не смущало. Она любила и хотела завоевать сердце мужчины. Это было самое важное.

В августе 1893 года отправила Павлу Александровичу поэтическое послание, наполненное страстными признаниями.

Я не могу забыть то чудное мгновенье!

Теперь ты для меня и радость и покой!

В тебе мои мечты, надежды, вдохновенье,

Отныне жизнь моя наполнена тобой.

В тебе еще, мой друг, сильно воспоминание,

Ты прошлое свое не можешь позабыть,

Но на устах твоих горит уже признанье,

И сердцу твоему вновь хочется любить!

И я люблю тебя! Я так тебя согрею!

В объятиях моих ты снова оживешь.

Ты сжалишься тогда над нежностью моею

И больше, может быть, меня не оттолкнешь!

Сын Александра II трепетал, как юнец, но долго колебался. Он поклялся на могиле Аликс, что никогда не свяжет себя с другой женщиной. Но прошло время, и новые чувства в душе начали зарождаться. Его тянуло к Ольге, она становилась для него близкой и дорогой. Была так участлива, так внимательна, окружила таким теплом и заботой, что невозможно было тем пренебречь. В ее объятиях он действительно «ожил».

Однако Ольга Валерьяновна была замужем. Ее супруг гвардейский офицер, и долг чести не позволял вступать в связь с женой гвардейского товарища. Хотя Лёля уверяла, что у них с Эриком «все кончено», что они фактически перестали быть супругами, но Павел Александрович долго колебался. Лишь когда многократно сам убедился, что Пистолькорс по отношению к ней держится вполне индифферентно, лишь только тогда позволил произнести признание, «горевшее на устах».

Они стали любовниками. В декабре 1896 года Ольга Пистолькорс родила от Великого князя сына, которого назвали Владимиром (1895–1918). У Николая II появился первый незаконнорожденный двоюродный брат…

Со временем Царский «дядя Павел» и замужняя Лёля, презрев светские условности, стали появляться вместе на людях. На приемах и балах она появлялась в сногсшибательных драгоценностях, и знатоки узнали некоторые из особо вызывающих: это были украшения императрицы Марии Александровны, которые после ее смерти в 1880 году унаследовал ее младший сын Павел.

Все это служило темой бесконечных пересудов, но внешне не вызывало нареканий, так как «романтические отношения» сами по себе были в порядке вещей; надо было лишь только блюсти матримониальные каноны.

Положение изменилось тогда, когда влюбленные решили узаконить свои отношения. Павел добился от Племянника-Царя разрешения на развод для Пистолькорс, пообещав, что никогда не позволит себе «пойти дальше полагающегося». Осенью 1901 года «Мама Лёля» стала свободной, а через год в Италии сын Царя тайно обвенчался с разведенной матерью троих детей.

Разразился скандал. Больше всех возмущался Николай II. Он поверил дяде, пошел тому навстречу, а тот обманул его, бросил вызов традиции и закону. 20 октября 1902 года Царь писал из Ливадии матери – Императрице Марии Федоровне о событии, которое его «нравственно расстроило»:

«Я узнал об этом от Плеве[68] из Петербурга, а ему сообщила мать мадам Пистолькорс. Несмотря на источник такого известия, Я желал проверить его и телеграфировал дяде Павлу. На другой день Я получил от него ответ, что свадьба свершилась в начале сентября в греческой церкви Ливорно и что он пишет мне. Через десять дней это письмо пришло. Вероятно, как и в письмах к тебе, он нового ничего не сообщает, а только повторяет свои доводы…

В день отъезда своего за границу дядя Павел приказал ему дать в вагон 3 миллиона рублей из своей конторы, что и было исполнено. Из этого вполне видно, что дядя Павел заранее решил провести свое желание в исполнение и все приготовил, чтобы остаться надолго за границей. Еще весною я имел с ним крупный разговор, кончившийся тем, что его предупредил о всех последствиях, которые его ожидают, если он жениться. К всеобщему огорчению, ничего не помогло…Как это все больно и тяжело и как совестно перед всем светом за наше семейство!»

Вскоре последовало Царское наказание: Павел Александрович был лишен офицерских званий, отчислен со службы, ему был воспрещен въезд в Россию, а над его двумя детьми была учреждена опека во главе с самим Царем.

Более десяти лет Павел со своей морганатической женой жили за границей. Под Парижем, в местечке Boulogne-sur-Seine, они купили поместье, где и вели светскую жизнь богатых рантье, ожидая Царского прощения. Трудно сказать, сколько бы продолжалось это ожидание, если бы в феврале 1905 года не случилось печальное событие. Бомбой террориста 4 февраля был убит брат Павла Великий князь Сергей Александрович. Великокняжескому изгою было разрешено прибыть на похороны.

После погребения он встретился со своим Племянником-Царем и услышал от того, что он «больше на него не сердиться».

Великий князь и его новотитулованная супруга (к этому времени она получила в Германии титул графини Гогенфельзен) ликовали, надеясь теперь вернуться в Россию. Павел решил, что опала миновала, и даже обратился к Царю с просьбой «узаконить брак», чтобы «положение его детей не было фальшивым». К этому времени помимо сына Владимира