Понтийского флота, потому что Кизик со 170 года был штаб-квартирой Classis Pontica. А дальше Сивенне делает вывод о причастности префектов преторианских флотов к покушению на Каракаллу, с чем мы, естественно, не согласны, поскольку для этого нет никаких оснований.

Триерарх Мизенского флота

Но, кажется, Каракалла что-то заподозрил. Возможно тогда же, согласно Геродиану, он написал своему другу и префекту Рима Матерниану письмо, в котором просил прибегнуть к помощи лучших магов и узнать, не покушается ли кто на его императорскую власть. Матерниан исполнил поручение, в ответном письме указав на префекта претория Марка Опеллия Макрина. Однако Макрин узнал о письме и позаботился о его уничтожении. Правда, это не доказывает вины Макрина за аварию в море, а только боязнь за свою судьбу.

Интересно, что Каракалла, видимо, переправился в Азию без армии, которая из Византия самостоятельно перебралась в Никомедию. Император же, с небольшим числом спутников, на упомянутом корабле сразу отправился в Ионию. Именно поэтому в качестве места переправы его упоминается Геллеспонт. Переход этот отмечался монетами, отчеканенными, как сказано, в Кизике.

Зачем же Каракалла отправился далеко на юг? В поход он не спешил, ведь приближалась зима. Первичной его целью было излечение от своей странной психической болезни. Поэтому он отправился в Пергам, где находился известный храм Асклепия, выполнявший и функции медицинского центра. Видимо, состояние императора после курса лечения, включавшего вещие сны, улучшилось, поскольку он отремонтировал и перестроил храм, а в честь Асклепия в 214 году были отчеканены монеты. Дион же опять приводит анекдот о жестокости Каракаллы: «Когда Антонин прибыл в Пергам и какие-то люди оспаривали друг у друга авторство одного стиха, он, как казалось, процитировал его, словно некое пророчество: „В землю Телефа вступает Авзонии зверь“. Антонин обрадовался тому, что он был назван „зверем“, возгордился и разом предал смерти великое множество людей» [Дион Кассий. Римская история 78. 16. 8]. Автор же данного стиха со смехом говорил о том, что сочинил его совершенно не по этому поводу.

Как относиться к этому сообщению, совершенно непонятно. Кого казнил Каракалла в Пергаме, да ещё в огромном количестве? Нам об этом ничего не известно. При чём здесь эти строчки? Может он кого-то и казнил в Пергаме, но совершенно по другим поводам и без связи со стихотворением. Да и автор стиха вряд ли стал бы смеяться над таким императором.

Затем Каракалла посетил древнюю Трою. Обойдя развалины города, он остановился у кургана Ахилла, где провёл торжественную церемонию, конные скачки и украсил могилу венками и цветами. Солдатам охраны был вновь выдан донатив. Ахиллу он поставил бронзовую статую. Как раз в этот момент неожиданно умер вольноотпущенник Фест, состоявший при императоре секретарём. Подозревали, что Каракалла отравил его ради важной церемонии. Ему, дескать, был нужен Патрокл, и Каракалла выбрал его на эту роль. Верить голословным утверждениям Диона мы, конечно, не можем. А вот Сивенне считает, что Феста убрали, заподозрив в организации того самого кораблекрушения. Дело в том, что Фест был близким другом Макрина (АЖА. Maкрин. 2–5). Труп Феста принесли к кургану Ахилла и торжественно сожгли, причём император лично поднёс факел к костру. И Сивенне, конечно, не прав. Если бы Каракалла убил Феста по подозрению в измене, разве стал бы он так торжественно его хоронить, да ещё лично?

Только после этого Каракалла отправился в Никомедию, где собралась его армия и где он сам перезимовал [Дион Кассий. Римская история 78. 18. 1]. Из контекста слов Диона выходит, что в Никомедии с императором зимовала и какая-то часть сенаторов, которых Каракалла, по своему обычаю, третировал. Там же находилась и мать императора Юлия, получившая должность секретаря по переписке. Юлия увлекалась философией, да и сам Каракалла был поклонником Аполлония Тианского, которому поставил в Никомедии статую. Опять мы видим религиозные метания верхов Империи в попытках найти веру, которая смогла бы объединить разноязыкое и разнокультурное население.

У Каракаллы был официальный совет, в состав которого входили его настоящие друзья и сторонники, карьеры которых он продвигал, некоторые из них, как известно, оказались хорошими полководцами. Среди этих людей были Публий Элий Соран, Марк Антоний Гордиан Семпрониан Роман (будущий император Гордиан I), Марк Антоний Ювенис (очень старый человек, который не занимал никаких официальных должностей), comes expeditionis Orientalis Тит Квир. Аврелиан (или два разных Аврелиана, если консул-суффект Аврелиан, убитый в 217 г., был другим человеком), Децим Целий Кальвин Бальбин (фаворит и ещё один будущий император), Луций (Клавдий) Кассий Дион Коккейан (историк и советник нескольких императоров), Публий Катий Сабин (фаворит Каракаллы), Гай Юлий Авит Алексиан (муж Юлии Месы и, следовательно, родственник), Гай Юлий Септимий Кастин, Гай Октавий Аппий Светрий Сабин, Квинт Меций Лет (префект преторианцев ок. 205–214 гг.), Тит Мессий Экстрикат (ординарный консул 217 г., гражданский чиновник при Каракалле и префект претория при Элагабале), Марк Оклатиний Адвент (префект претория) и Марк Опеллий Макрин (префект претория). Это те, о которых достоверно известно. Возможно, к ним следует присоединить Квинта Хедия Руфа Лоллиана Гентиана, только что завершившего легатуру в Верхней Германии, и Гая Овиния Тертулла. Можно назвать также братьев Гая Бруттия Презента и Гая (или Луция) Бруттия Криспина, консулов-ординариев 217 и 224 годов и внуков свата Марка Аврелия. Из названных только семеро принадлежали к старой аристократии (Гордиан, Бальбин, Дион, Катий Сабин, Светрий Сабин и братья Бруттии), семь были homines novi (Соран, Авит, Кастин, Лет, Экстрикат, Адвент и Макрин), а статус остальных неизвестен. Мать императора Юлия Домна отвечала за ежедневное администрирование, по крайней мере, с 215 года.

Важно осознавать, что даже если большинство этих людей были «новыми людьми», в основном они начали свою карьеру задолго до прихода к власти Каракаллы, то есть были выдвиженцами его отца.

Не всех из перечисленных Каракалла взял с собой на Восток. Например, среди них не было, по крайней мере, Диона Кассия, который определенно не был компетентен в военных вопросах. Неудивительно, что Каракалла не ценил его взгляды и оставил в Азии. Мы также знаем, что опытные полководцы и близкие верные друзья Каракаллы, Септимий Кастин и Светрий Сабин тоже не сопровождали его на Восток. Каракалла назначил этих двоих легатами опасных в военном отношении Трёх Дакий и Нижней Паннонии. Как мы уже говорили, Кастин, только что вернувшийся из Киренаики, получил Дакию (214–217 гг.), а Светрий Сабин, после консулата 214 года, сначала занялся очищением Италии от воров и бандитов (215–216 гг.), и только потом отправился в Нижнюю Паннонию (216–217 гг.).

Гордиан (будущий император) тоже принадлежал к