уже стихли, везде слышался многоголосый храп.

— Наконец-то всё угомонились — подумал он и опять начал погружаться в сон.

Как оказалось рано. Дверь трактира опять с грохотом ударилась об стену. Из неё пошатываясь и горланя песни, выбрались два дюжих мужика, третий что-то невнятно бормоча висел у них на плечах. Троица, шатаясь и невнятно мыча какую-то песню, с трудом выбралась за ворота. Секунд через тридцать, песня внезапно смолкла. Послышался звучный плеск и затихающие шаги по воде. Тишина.

— Тону, тону спасите! — дико заорал вдруг голос из-за частокола.

— Видимо кто то из этих пьяниц, угодил в ту здоровую лужу, рядом с выходом. — подумал Никитин.

— Спасите тону! — продолжал надрываться пьяный голос.

Это происшествие, уже не произвело, на здешнюю публику, никакого эффекта, все так же продолжали мерно храпеть. Народ упился вусмерть и не проснулся бы и под угрозой смертной казни. Пьянчуги тем временем, наконец вытащили своего тонущего в луже товарища, выбрались на дорогу и пошатываясь двинулась по направлению в город. Вновь наступила тишина.

Только он начал погружаться в сон, как телега качнулась и кто-то полез в телегу. Сергей резво выхватил кинжал, но это оказался Гафт, вырвавшийся наконец из рук жриц любви. Парень устроился рядом с ним, сладко зевнул и вскоре захрапел прямо ему в ухо.

Никитин не долго думая двинул его кулаком в бок, храп сразу прекратился и Гафт, перевернувшись на другой бок, тихо засопел. Только он опять начал погружаться в сон как по мосту с грохотом проехала повозка, за ней другая в этом городке вставали рано.

Ещё через час по двору начали носиться местная прислуга. Поняв что больше не уснёт, Сергей тяжело вздохнул и помянув всех местных демонов, уселся на повозку свесив ноги вниз босые ноги.

Краешек светила уже показался из-за горизонта.

Землянин взглянул на небо. Облаков почти не было видно, день обещал быть солнечным и жарким. Оглядевшись по сторонам он не обнаружил ничего интересного и устроившись поудобней в телеге занялся медитацией, не обращая внимания на удивлённые взгляды которые бросала на него обслуга трактира.

Помедитировав он подхватил, котелок и отправился на реку. Тщательно промыв его песком смывая застывший жир, он вернулся во двор и наполнил котелок колодезной водой. Проделав эту процедуру он пригляделся и вылил воду на землю, она была сильно замусорена.

Никитин подошел к своей телеге, немного отодвинул вольготно расположившегося там Гафта и принялся перебирать большие глиняные фляги, стоящие в корзинах. Одна из них, как он помнил, должна была быть ещё полной. Найдя флягу он осторожно потряс её, так и есть полная он осторожно вылил воду в котелок.

Поставив котелок на огонь, он зевнул и огляделся вокруг. По всему двору как на поле битвы тут и там валялись тела пьяниц, в воздухе витали сильные запахи перегара и мочи. Сергей сплюнул, глядя на это зрелище. Жизнь этих охотников за удачей ему нравилась всё меньше и меньше.

— Может бросить всё это к лешачьей матери, и идти одному, в крайнем случае взять с собой Гафта и самим попытаться добраться до этой Королевы.

Он покрутил эту мысль так и эдак, но под конец вынужден был признать что в одиночку у него слишком мало шансов не дойти, тем более что наёмники, по-прежнему, твёрдо были намерены побыстрее добраться до сокровищ. По крайней мере, такое заявление он слышал вчера от Носа. Тот выгодно толкнув наркоту, больше не рвался ни к кому наниматься и хотел вскоре двигаться к Ка-Ато.

Никитин, часто позевывая, смотрел в огонь. Котелок быстро закипел, и он бросил в него пригоршню всевозможных трав и листьев, которые он насобирал и покупал на протяжении всего путешествия. Это было конечно не то же самое, что чёрный чай, но что делать. Немного подождав он снял котелок с огня и стал ждать пока они настояться.

— Эх сейчас бы пару кружечек настоящего чёрного чая с лимоном, а ещё лучше кофе со сгущенными сливками — помечтал он и опять звучно зевнул.

Сзади него кто-то протяжно застонал и несколько мгновений спустя рядом с ним с кряхтением опустился Медведь. Усевшись на корточки он схватился за голову и принялся раскачиваться взад-вперёд, совсем как его лесной тёзка, от него сильно несло пивом.

Никитин искоса взглянул на него, в густых чёрных волосах и в бороде у помощника капитана застряла солома, вид был помятый и жалкий. Губы у него были сильно распухшие и в крови, видно было что вчера он явно с кем-то сцепился. Помощник командира сильно страдал от похмелья.

— Сейчас бы огуречного рассола тебе дядя. — подумал Сергей с жалостью оглядывая его могучую фигуру.

Пожалуй, только Медведь во всём отряде, за исключением Гафта, вызывал у него симпатию за свой незлобный характер. Остальная публика включая их капитана, особых симпатий у него не вызывала.

Стон повторился, Медведь продолжал монотонно раскачиваться вблизи него. Никитин сходил к телеге и немного, отодвинув со своего рюкзака, по-прежнему, сладко храпевшего Гафта, вытащил из него ещё одну глиняную чашку.

Наполнив две чашки травяного чая, он не торопясь, выпил свою чашку и сунул вторую чашку с немного остывшим чаем бедолаге.

— О-оо моя голова! — простонал тот.

— Давай выпей этот напиток и тебе немного полегчает.

Медведь ещё раз простонал, но послушно взял чашку и сделал глоток, потом другой и наконец одним богатырским глотком осушил всю чашку. Сергей быстро налил ему другую. Стоны потихоньку прекратились и Медведь облегчённо откинулся назад, привалившись спиной к колесу ближайшей телеги.

— О полегчало! Спасибо Смышлёный, а то мой котелок был готов уже треснуть от боли. Собачье пойло! — выругался он. — Ну почему во всех тавернах, варят такую дрянь! — пожаловался он.

— Зато дёшево! — вставил Сергей и сплюнул.

— Это точно, — проворчал Медведь — только эта дешевизна вот где у меня! — он прикоснулся к своей многострадальной голове.

Наёмник поднялся и шатаясь пошел к своей телеге, пошарил там и вернулся с небольшим бурдюком.

— Будешь? — он протянул ему мех и поднатужившись вытащил из его горловины деревянную затычку.

Никитин пристально взглянул ему в глаза и отрицательно покачал головой.

— Я не пью напитки, от которых люди дуреют и становятся похожими на животных.

Медведь несколько секунд тупо стоял, обдумывая его слова, потом загнал затычку обратно.

Проделав эту процедуру, он вновь уселся около догоравшего костра.

— А у нас все пьют! — с тоской сказал он.

— А зачем? — невинно поинтересовался Сергей.

Наёмник почесал в затылке.

— Ну всё пьют и…

— И ты пьешь — закончил за него фразу Сергей.

— Ну пью. — вяло