– Открыть огонь! – приказывает фон Мюкке.

Перестрелка продолжалась всю ночь. Всем дают немного воды, раздают печенье. Лейтенант Шмидт умирает, через некоторое время – кочегар. Утро второго дня. Осада в пустыне редко вызывает приятные ощущения у осажденных. Враг постреливает, пулеметы подавляют огонь. Снова постреливают, снова передышка. Но бедуины по-прежнему не уходят, готовые терзать караван, если он пустится в путь. Так жарко, что люди обжигают руки, если во время стрельбы случайно задевают дуло винтовки. Мало воды. Представьте себе положение раненых. Раненые «Эмдена», лежащие на палубе корабля, должны защищаться от чаек. Здесь же в воздухе парят стервятники. Но они кружат в высоте и ждут своего часа. Ночью враг перестает стрелять. Доносится лай шакалов и что-то вроде зловещего хохота гиен.

Солнце восходит над горизонтом в третий раз. Скажем сразу, что осажденным в этот день пришли на помощь. После перестрелки, когда вода уже была на исходе, бедуины выдвинули новые предложения, чтобы уйти, – всего 22 тысячи фунтов золотом, – а фон Мюкке в очередной раз ответил отказом. Несмотря на отказ, тишина со стороны врага, никаких выстрелов.

Осторожно отправляется разведка: бедуины исчезли.

Через полчаса появляются шестьдесят человек на верблюдах. Их вождь берет слово, а лекарь переводит:

– Это – принц Абдалла, второй сын эмира Мекки.

До них дошла весть, что на нас напали, и он бросился выручать нас и рассеял нападавших.

Действительно, чуть ранее за дюнами слышались выстрелы. Наконец кошмар закончился. Караван трогается в путь под защитой войск эмира. Моряки «Эмдена» пересекают зону английской блокады, добираются до Эль-Уэда. Это был конец не только кошмара, но и приключения. По железной дороге от Эль-Уэда до Эль-Ала, а оттуда до Константинополя. Вице-адмирал Сушон, командующий немецкой средиземноморской дивизией, прибыл вместе со своим штабом, чтобы встретить моряков. Офицеры и матросы надели новую форму, которую им прислали.

Их поезд утром в Пасху прибыл на вокзал Хайдарпаса в турецкой столице. Фон Мюкке салютовал адмиралу шпагой:

– Имею честь доложить, что десантная рота «Эмдена», состоящая из пяти офицеров, семи морских офицеров и тридцати семи солдат, прибыла в ваше распоряжение.

Самое любопытное – может быть, самое типичное – из восточного приключения мы оставили на конец.

Осажденные пустыни приняли с подлинной признательностью освободителей, прибывших под командованием принца Абдаллы. Позже фон Мюкке узнал, что на самом деле его отец, эмир Мекки, приказал напасть на караван. Добыча есть добыча, и как жить, если слишком пристально знакомиться с теми, кого собираешься ограбить, будь то союзники или враги? Увидев, как сопротивляются осажденные, арабы, хотя и имели численный перевес, приняли решение: притворимся их освободителями!

И сегодня этот случай наводит на размышления.

Веллингтон, Новая Зеландия. Сто пятьдесят тысяч жителей. Жилые кварталы карабкаются по обдуваемым ветрами холмам, которые словно нависают над остальной частью города. В порту всегда царит оживление, но в момент, когда мы прибываем в Веллингтон, город живет необычайной жизнью. Идет июль 1942 года. Начавшись в Европе, как и в 1914 году, война охватила весь мир. На зелено-голубом море стоят сотни боевых кораблей, выкрашенных в темно-серый или защитный цвет, и с каждым днем их становится все больше. На них развеваются английские либо американские флаги. Линкоры, крейсера, крейсера ПВО, эскадренные миноносцы, тяжелые танкеры с мостиком на корме, три авианосца с бесконечными палубами, на которых жмутся друг к другу боевые самолеты. Запах мазута чувствуется даже в жилых кварталах.

Стоит южная зима – дождливо, ветрено, холодно. Жители Веллингтона без всякого удовольствия рассматривают это скопище кораблей в порту и на рейде.

– Японцы не преминут напасть на нас. Это будет новый Пёрл-Харбор.

После Пёрл-Харбора японцы захватили Малакку, Борнео, Новую Гвинею, Соломоновы острова. Новозеландцы считают, что следующая цель японцев – Австралия. Затем состоялась Мидуэйская битва, и на дно отправились один американский и три японских авианосца. Война может затронуть и Новую Зеландию. Японцы могут совершить нападение на Веллингтон, пока там стоит такая армада.

Но угроза минует. В последний день июля мазутная вонь усилилась, как никогда. Флотилия – эскадренные миноносцы, крейсера, линкоры, авианосцы – отплывает. Корабли исчезают на севере, оставив в порту несколько сторожевых судов. Они уходят надолго. Война удалилась. Слава богу!

В августе газеты запестрели новым названием – Гуадалканал. Оно будет склоняться на все лады несколько месяцев. «Гуадалканал – зеленый ад». Тихоокеанский Верден. Большинство великолепных кораблей, стоявших в Веллингтоне, ушло на дно в районе острова Гуадалканал, в 2 тысячах километров к северу от Новой Зеландии.

26 декабря 1942 года. Над рейдом Веллингтона сияет солнце. Дует свежий северный бриз. Два американских сторожевых судна покидают рейд. Они отправляются на патрулирование и встречают небольшое парусное судно норвежского типа, с заостренной кормой, около 10 метров в длину, которое безуспешно пытается войти в бухту, борясь со встречным ветром. Один из сторожевиков подходит чуть ближе, поскольку человек у руля парусника подает знаки руками.

На мостике небольшого военного судна стоят капитан и вахтенный офицер – они держат бинокли у глаз.

– Тип не похож на раненого или больного, – говорит капитан, – его парусник не выглядит поврежденным. Курса не менять.

– Может, он хочет, чтобы его взяли на буксир, потому что он не успевает домой к чаю? Ну и наглецы эти гражданские! Отправить бы их на Гуадалканал, пусть на собственной шкуре испытают, что такое война. Мне кажется, на нем аргентинский флаг.

– Опять аргентинский коммерсант из Веллингтона. Их прямо распирает от гордости, что они граждане нейтральных стран.

Шесть раз крохотный парусник пытался подойти к входу в порт. И шесть раз северный ветер и вызванное им сильное течение отбрасывали суденышко в открытое море. После шестой попытки человек убрал грот-парус и в полном отчаянии рухнул на палубу. Его обветренное лицо и рваные и заскорузлые от соли куртка и брюки могли бы подсказать офицерам сторожевика, будь те повнимательнее, что человек не похож на обычного яхтсмена и что прибыл он издалека.

На следующее утро поднялся южный ветер. Суденышко на всех парусах двинулось по портовому фарватеру. За рулем сидел улыбающийся человек – от вчерашнего отчаяния не осталось и следа. Парусник лег в дрейф рядом с небольшим военным катером, стоявшим у входа в порт. Яхтсмен молча предъявил судовые документы офицеру-новозеландцу, блондину громадного роста. Тот медленно и внимательно прочел их: «Вито Дюма. Член Аргентинского яхт-клуба. 42 года.

Буэнос-Айрес. Выездная виза: 27 июня 1942 года.

Кейптаун. Южная Африка. Прибытие 27 августа 1942 года.