Валлон сидел на скамье, прислонившись к стене и вытянув ноги, и слушал его высокопарное повествование. Он криво улыбнулся.

— Ну, до нашего отъезда вы еще много успеете увидеть.

— Вы не нашли лоцмана?

— Никого, кто согласился бы провести нас до Черного моря. Василий говорил правду, а этот таможенник пообещает что угодно, лишь бы ему заплатили. Никто не ходит на юг в это время года. Кроме прохождения порогов есть еще одна трудность. Проводник не сможет вернуться в Киев до следующего лета. Через месяц или около того Днепр замерзнет и вскроется только в марте.

— И что же мы будем делать?

— Мы с Геро попробуем еще завтра. Если попытка не увенчается успехом, найдем путь без лоцмана.

Франк подтянул ноги и широко улыбнулся.

— Мы прошли через океан, полный льдов, северные леса, реки, у которых даже нет названий. Зачем нам проводник?

Утром следующего дня они с Геро обошли все пристани, не пропуская ни одного постоялого двора, трактира или кабака. Но ответ везде был один и тот же: твердое «нет» или энергичное мотание головой. Один раз они заметили в отдалении знакомого им таможенника, но он удрал прежде, чем они успели приблизиться к нему. Вернувшись к полудню, они пообедали хлебом и вином в угрюмом молчании. Выкрик сторожа снизу сообщил им о посетителях.

Вошедший мальчик, оказавшийся посыльным, сказал им по-гречески, что его господин Федор Антонович ожидает внизу и желает встретиться с ними для деловой беседы.

— Пусть поднимается, — ответил Валлон, выслушав перевод Геро. — Ты будешь говорить.

Вскоре на лестнице послышалось свистящее дыхание и на пороге появился толстый коротышка, чей внешний вид недвусмысленно свидетельствовал о продажности. Он учтиво постучал в дверь, хотя она и была открыта, его темные глазки и толстые отвисшие губы не вызывали никакого доверия. Взгляд незнакомца метался между ними двоими, как будто он не мог определиться, кого из них обмишулить в первую очередь.

— Chairete, о philoi[89].

— Kyrie, chaire, — ответил Геро. — Empros[90].

Федор бочком прошел в комнату.

— Насколько я знаю, у вас имеются рекомендательные письма от моего дорогого друга боярина Василия из Новгорода.

— Это правда, мы путешествуем на юг с благословения боярина Василия.

Толстяк схватил руку Геро и поцеловал, затем, тряся брылами, то же самое проделал с Валлоном.

— Друзья моего драгоценного друга боярина Василия и мои друзья тоже.

Геро указал на скамью.

— Пожалуйста, присаживайтесь.

Федор пристроился на краешке.

— Я слышал, вы направляетесь в Константинополь и не можете найти проводника.

Сицилиец пожал плечами.

— Пока рано об этом говорить.

Русский кинул взгляд мимо него. Валлон стоял у окна, его лицо скрывала тень.

— Сколько с вами солдат?

— Дюжина.

— Наемники?

— Все до одного матерые убийцы.

Федор вновь бросил взгляд на костлявую фигуру Валлона. Геро наклонился вперед.

— Может, вы потрудитесь сообщить нам, в чем пересекаются наши интересы?

— Да-да, конечно. — Русский хлопнул себя по лбу. — У меня партия отборных рабов, которую нужно доставить в Константинополь. Невольники с берегов Печоры — это далеко на северо-востоке — не поспели в Киев до отправления летнего каравана. Опоздали всего на три дня.

— Какая досада.

Работорговец обратил на Геро свой горестный взор.

— Катастрофа.

— Неужели?

Как выяснилось, это его торговое предприятие сильно не заладилось. Рабы должны были быть проданы партнеру в Константинополе в обмен на шелка и иконы, которые Федор рассчитывал сбыть киевской знати. Он развел руками.

— Теперь вы видите мои неприятности. Пока не продам рабов, я не смогу купить шелка.

— А почему вы не хотите продать рабов в Киеве? Они, возможно, не принесут таких высоких прибылей, как в Константинополе, но внакладе вы, несомненно, не останетесь.

— Это не так просто, — сказал Федор. — Не просто. — Его взгляд на секунду задержался на кувшине с вином. Он вздохнул и продолжил: — Рабы куплены на деньги, взятые в долг у моего византийского партнера. Это краткосрочный заем под высокий процент. Я рассчитывал вернуть деньги в продолжение семи месяцев, после доставки рабов в Константинополь. С учетом прибылей, полученных от продажи византийских товаров, я оставался с хорошим наваром. Но из-за этих несчастных трех дней семь месяцев растянулись до двенадцати, и если мне придется ждать до первого каравана в следующем году, то я не получу ни копейки дохода в течение восемнадцати месяцев. Только представьте, какие проценты мне придется выплатить. И, разумеется, я вынужден за свой счет содержать рабов. Если мне не удастся отправить их в этом месяце, я буду разорен.

— И вы хотите, чтобы мы сопровождали ваш груз в Константинополь?

— Это будет выгодно и вам, и мне.

— О каком количестве невольников идет речь?

— Тридцать один. Сначала было тридцать шесть, и они продолжают умирать. С каждым прошедшим месяцем я теряю деньги.

— Сколько кораблей?

— Два, по восемь человек экипажа на каждом.

— Дополнительная дюжина солдат не будет лишней на тот случай, если мы встретимся с кочевниками.

— Не встретитесь. Половцы откочевали в степи со своими стадами. Поскольку зимой по Днепру не ходят торговые суда, у них нет причин наблюдать за рекой. Лиса не сидит у пустой норы.

— Что, в таком случае, мешает вам послать свои суда без сопровождения?

— Все дело в проводниках. Без опытных лоцманов я рискую потерять все на порогах.

— То есть даже вы не можете найти лоцманов.

— О нет, я нашел бы проводников, если бы мог заплатить ту цену, которую они запрашивают. А вы знаете, сколько это? — Он наклонился вперед. — По три серебряные гривны за каждого.

— Сколько ваши невольники стоят в Константинополе?

— Десять гривен каждый. Но дело не только в этом. Нужно учесть мои накладные расходы, набежавшие проценты. Шесть гривен сверху всех трат снизят мою прибыль почти до нуля. Но если бы вы заплатили проводникам…

Геро наморщил лоб.

— Прошу прощения, правильно ли я вас понял, что мы должны оплатить проводников?

— Вы не найдете ни одного без моей помощи.