Хуанхэ в Ланьчжоу

Накануне назначенного на сентябрь 1997 г. XV съезда КПК главным объектом атаки слева стал секретарь шэньчжэньского горкома партии Ли Ювэй. Некоторые тезисы его доклада, сделанного в Центральной партийной школе, действительно могли показаться консерваторам провокационными. Ли Ювэй исходил из того, что к моменту прихода к власти КПК и провозглашения КНР в Китае не было в наличии ничего из того, что классики марксизма-ленинизма считали необходимым для построения социализма: ни развитых производительных сил и соответствующих им производственных (классовых) отношений, ни, главное, многочисленного пролетариата. А потому, делал он вывод, всеобъемлющая общественная собственность была явлением искусственным. И шел еще дальше: не будет ничего страшного в приватизации государственной собственности.

Помимо обрушившейся на реформаторов в связи с выступлением Ли Ювэя критики в выступлениях и в печати, в ЦК поступали многочисленные письма, осуждавшие покойного Дэн Сяопина за «потворство буржуазии», «капиталистическое перерождение социализма в КНР».

Но на съезде Цзян Цзэминь в своем отчетном докладе охарактеризовал результаты деятельности Дэн Сяопина как существенный вклад в марксистко-ленинское учение и как основу для дальнейшего развития Китая. Он подчеркнул, что «период начального этапа социализма» растянется, возможно, на сто лет, на несколько поколений, и только к его окончанию сложатся условия для перехода к коммунистическому строительству — а соответственно и для пересмотра сложившихся в ходе реформ отношений собственности.

Это заявление должно было успокаивающе подействовать на тех, кто связал свои жизненные планы и надежды со стратегическим курсом реформ: они могли увериться, что однажды с утра пораньше партия не поздравит китайский народ с окончанием «начала» (начального этапа) и не прихлопнет в одночасье весь этот частнособственнический балаган (не исключено, что под бурные аплодисменты значительной части китайского народа).

В докладе говорилось и о приватизации госпредприятий. Частичное ее проведение объявлялось необходимым. Обосновывалась идеологическая чистота мероприятия: методом его проведения было избрано акционирование, а поскольку акции перейдут к народу (в лице отдельных, но многочисленных его представителей) — то и собственность останется народной.

Демократия в КНР по-прежнему допускалась только социалистическая, существующая в условиях диктатуры — только теперь это была не диктатура пролетариата, а пришедшая ей на смену «демократическая диктатура народа». За которой по-прежнему сохранялась задача борьбы с буржуазным либерализмом. В адрес съезда поступило письмо от находящегося под домашним арестом бывшего генерального секретаря Чжао Цзыяна. В нем он настаивал на том, что события 1989 г. не были попыткой контрреволюции — движение студенчества было вызвано искренним стремлением способствовать искоренению коррупции и подкрепить экономические реформы политическими. Но письмо решили не обсуждать, а его автору ужесточили режим домашнего содержания.

На съезде было осуществлено несколько важных кадровых перестановок. Процедура их проведения была по сути своей вполне демократичной, что свидетельствовало о том, что КПК удалось создать эффективную, свободную от авторитаризма систему ротации кадров — большое достижение для монопольно правящей партии. В КПК состояло на тот момента около 60 млн. членов, практически 100% членов ее ЦК имели высшее или специальное среднее образование.

* * *

В период после съезда были приняты важные решения относительно государственного сектора. Было установлено, что убыточные предприятия могут быть ликвидированы путем банкротства или расформирования, но тем из них, которые имеют важное народнохозяйственное значение, должна быть оказана государственная поддержка. Основной поток государственных инвестиций решено было направить на 500 крупнейших предприятий, признанных головными (в совокупности они обеспечивали около 40% потребностей внутреннего рынка). Все работающие на государственных предприятиях получали право на бесплатное медицинское обслуживание и пенсию по старости.

На XVI съезде КПК, состоявшемся в ноябре 2002 г., был выдвинут и сразу же принят к исполнению лозунг «два — без всяких колебаний», касающийся отношений собственности в деревне. Суть его состояла в том, что наряду с государственным сектором (вспомним, что все работающие по системе семейного подряда числились в нем) равными правами наделялся и частный, «необщественный сектор», признаваемый «важной частью социалистической рыночной экономики». Постановление способствовало появлению большого числа крупных фермерских хозяйств.

Важнейшее политическое и идеологическое значение имела принятая на съезде декларация «тройного представительства»: КПК объявлялась выразителем в равной мере интересов различных слоев китайского народа — фактически переставая быть авангардом в первую очередь рабочего класса. Теперь партийная оценка коммуниста в немалой степени зависела от полезности и успешности его деятельности в системе «рыночного социализма» — будь он рабочим государственного предприятия или крупным бизнесменом. Фактически КПК декларировала в своем уставе то, что Макс Вебер назвал «протестантской этикой»: чистосердечное буржуазное служение во благо общества. Это постановление служило и дополнительной гарантией прав частной собственности.

Так буржуазия получила свободный проход в коммунистическую партию. Более того, вскоре сложилась практика, при которой, чтобы получить разрешение на открытие частного предприятия, очень желательно иметь партийный билет КПК. Уже на XVI съезде присутствовал делегат, обладающий личным состоянием в 150 млн. долларов. Однако китайских руководителей сегодня уже всерьез тревожит ситуация, когда 20% населения владеют (подумать только!) 40% национального богатства (даже не хочется приводить для сравнения наши российские, поистине вопиющие цифры). Представляется, что куда значимее другой показатель: современные китайские юноши и девушки в среднем на 20 сантиметров выше, чем их сверстники и сверстницы 30 лет назад — в этом отношении они настигли японцев.

Магнитоппан Transrapid на станции «Лунъян Лу», соединяющий одноименную станцию метро с международным аэропортом Пудун

Во внешней политике китайское руководство тоже исходит теперь в первую очередь из практической выгоды, а не из идеологических соображений. Начало улучшения отношений с СССР относится к приходу к власти М.С. Горбачева. Полная нормализация отношений между двумя странами произошла к 1989 г., что было подтверждено во время визита Михаила Сергеевича в КНР. После распада СССР и возникновения Российской Федерации отношения остались прежними. В коммюнике, подписанном в 1996 г. по итогам визита Б.Н. Ельцина в Пекин, говорилось о «партнерстве, устремленном в XXI век». «Договором о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве», подписанном в июле 2001 г. в Москве В.В. Путиным и Цзян Цзэминем, были окончательно устранены все разногласия по территориальным вопросам. Тот же документ определил широкую программу будущего сотрудничества.