Выскочив из шлюпки, Лот вместе с моряками вытянул ее на берег и смахнул воду с глаз. Харло, приблизившись к незнакомцам, поклонился им. Они ответили тем же. Коротко переговорив с островитянами, капитан вернулся к разведчикам.

– Ученые Пухового острова предлагают нам укрытие на время шторма и разрешают набрать воды. В доме у них места только на сорок наших, но остальным они откроют пустующие склады, – прокричал он сквозь шум ветра. – Это при условии, что мы придем без оружия и не коснемся никого из местных. Они боятся чумы.

– Насчет оружия они немножко опоздали, – заметила Мелаго.

– Мне это не нравится, Харло, – крикнул один из рыцарей. – Я предлагаю остаться на «Розе».

– А я против.

– Почему?

Харло обратил к рыцарю холодный взгляд, в котором просвечивало презрение. Среди бушующего шторма капитан походил на морского бога, владыку хаоса.

– Я собирался пополнить припасы в Кавонтае, – объяснил он, – но шторм сбил нас с курса, и мы останемся без еды прежде, чем туда доберемся. И вода у нас почти вся протухла. – Он вытащил из-за пояса два охотничьих ножа. – При таком волнении команде не выспаться, а мне они нужны в полной силе. Оставим, конечно, на борту вахтенных, и если кто-то еще пожелает остаться – я не против. Поглядим, скоро ли они догадаются, что пить собственную мочу не так уж здорово.

Харло снова приблизился к незнакомцам и сложил ножи и пистолет к их ногам. Мелаго, поцокав языком, рассталась с украшавшим ее наряд арсеналом. Рыцари-телохранители опускали свои мечи на песок с осторожностью отцов, укладывающих новорожденного. Лот сдал свои клинки и пистолет. Ученые молча смотрели. Когда все разоружились, островитянка повела разведчиков вглубь суши.

Над ними высилась громада Пухового острова. Молнии вырывали из темноты скалистые провалы, пышную зелень лесов, захватывающие дух высо́ты. Ученая провела их от берега под другую арку, где начиналась пробитая в каменном обрыве лестница. Задрав голову, Лот не увидел ее конца.

Поднимались они долго. Ревел ветер, промокшие под дождем сапоги оскальзывались на каждом шагу. Когда наконец выбрались наверх, у Лота подгибались колени.

Островитянка по траве, под роняющими капли ветвями провела их к обозначенной фонарями тропинке. Моряков встретил дом, приподнятый на помосте, белостенный, с черепичной крышей на деревянных колонках. Лот впервые видел такое строение. Женщина, открыв двери в прихожую, сбросила с ног обувь. Гости последовали ее примеру. Лот вслед за Харло шагнул в прохладное помещение.

Простые голые стены. Вместо ковров – душистые циновки. Заглубленный в пол очаг окружен квадратными подушками. Женщина снова обратилась к Харло.

– Мы будем жить здесь. Склады рядом. – Харло обвел помещение глазами. – Когда уймется буря, попробую уговорить здешних ученых продать нам немного проса. Хотя бы чтоб продержаться до Кавонтая.

– Нам нечего дать им взамен, – возразил Лот. – А просо им, должно быть, нужно для себя.

– Если будешь так рассуждать, сударь, не станешь настоящим мореплавателем.

– Я и не хочу.

– Ясно, не хочешь.

Был самый темный час ночи. Тани в открытое окно лечебницы разглядывала инисский корабль.

– Это всего на несколько дней, – тихо втолковывал остальным старцам Вара. – Шторм скоро кончится.

– Вара, они опустошат наши склады, – приглушенно, но сердито отвечал ему высший старец. – Их там сотни. Какое-то время остров прокормит нас своими плодами, но если они заберут рис и просо…

– Они пираты, – вмешался другой. – Может, и не из флота Тигрового Глаза, но в эти воды заходят только пираты. Ясно, что они заберут наш провиант – если понадобится, силой.

– Не пираты, – успокаивал их старец Вара. – Капитан сказал, что они посланы инисской королевой Сабран. Направляются в империю Двенадцати Озер. Думаю, нам ради сохранения мира следует им помочь.

– Рискнув жизнями наших подопечных, – прошипел кто-то из старших. – А если они принесут нам красную болезнь?

Тани вполуха прислушивалась к перебранке. Ее взгляд был прикован к взбаламученному бурей морю.

Голубая жемчужина тихо спала в своей темнице. Тани хранила ее в непроницаемой для воды лаковой шкатулке, которую держала при себе, в складках пояса.

– Ты круглый дурак! – рявкнул высший старец, заставив ее внимательней вслушаться в разговор. – Надо было отказать им в убежище. Здесь священная земля!

– Нельзя же хоть сколько-то им не посочувствовать, старец…

– Попробуй толковать о сочувствии с людьми, которые лишатся рассудка и потеряют детей с приходом на берега Востока красной болезни! – презрительно фыркнул тот. – Это будет на твоей совести!

Старец вышел, на ходу кивнув Тани. За ним потянулись остальные. Вара ущипнул себя за переносицу.

– Разве на острове совсем нет оружия? – спросила его Тани.

– Кое-что хранится под полом трапезной – на случай, если острову будет угрожать вторжение. В таком случае старшие будут спасать архивы, пока молодежь сражается.

– Оружие надо держать под рукой. Многие ученые обучены обращению с мечом, – сказала Тани. – Надо быть готовыми к тому, что пираты захотят нас ограбить.

– Мне совсем не хочется сеять панику среди учеников, дитя. Чужаки останутся в старой горной деревне. Мы здесь для них слишком высоко. – Вара улыбнулся ей. – Ты мне сегодня очень помогла, однако ночь на исходе. Ты заслужила отдых.

– Я не устала.

– Твое лицо говорит о другом.

И правда, на лбу у нее выступил холодный пот и губы дрожали. Тани, поклонившись, вышла из лечебницы.

В коридорах скита было пусто. Мало кто знал о появлении пиратов, так что ученые спали, не ведая забот. Тани придерживала рукой шкатулку на боку.

Она довольно скоро разобралась, как действует ее сокровище. Каждый день между ужином и отходом ко сну она взбиралась на вершину горы, где в кратере собиралась дождевая вода, и настраивала себя на вибрации приливной жемчужины. Глубоко скрытое внутреннее чувство подсказало ей, как направлять эти вибрации вовне, – словно она уже делала такое в давние времена и тело запомнило это умение.

Первым делом Тани с помощью жемчужины навела рябь на воде. Потом, сложив бабочку из восковой бумаги, заставила ее скользить к себе. После этого принялась под покровом темноты выбираться на берег.

На то, чтобы научиться приманивать воду, ушло несколько дней. Приливы твердо держались своих сроков.

Однажды на мысе Хайсан Тани наблюдала за работой вышивальщицы. Игла ныряла в шелк и выныривала из него, увлекая за собой нить, и на ткани расцветали яркие краски. Она стала воображать силы жемчужины подобием иглы, воду – нитью, а себя – создательницей узора. Представила себя швеей моря, и воды медленно прихлынули к ней, обвились вокруг ее коленей.