Взревев, Сергей начал работать локтями. Со всех сторон его окружала живая масса, плюющаяся, визжащая, изрыгающая проклятия и дрожащая от боли и страха. Он был в самом сердце этого организма. Плоть окружала его со всех сторон, он утопал в ней. Ещё чуть-чуть, и его затянет с концами. Он не мог позволить себе вот так пропасть. Он должен был пробиться к детям.

Черепа трещали под его ударами, конечности ломались и обвисали плетями. Выбитые зубы разлетались как шрапнель. Кровь фонтанировала и брызгала ему прямо в лицо. И он радовался ей, потому что она лучше всего смывала одуряющую вонь человеческого мусора.

Он рвал, бил и топтал, выпустив весь гнев и всё разочарование, что копились в нём все эти годы. Темнокожая женщина с дредами попыталась наброситься на него сзади, он схватил её и со всей силы ударил головой об асфальт, заставив её череп сложиться внутрь. Мальчишка не старше двадцати подбирался к нему с битой — Сергей ударил его так сильно, что у бедолаги вылетел глаз. Какой-то девушке он ударил в живот и пробил её насквозь. Она даже не поняла, что её убили. Опустив взгляд и увидев застрявшую в ней руку, она завопила:

— Больно! Мамочка, как же больно!

Сергей вытащил кулак и размозжил ей лицо, чтобы не слышать дальнейшие причитания. Он сворачивал шеи, вырывал руки и проламывал грудные клетки, крушил черепа каблуком и пинками превращал колени в пыль. Никогда ещё он не получал такого удовольствия от драки. Бои на арене не могли сравниться даже с долей того, что он испытывал сейчас.

Он не знал, сколько времени прошло, когда он оказался лицом к лицу с тремя последними бездомными. Остальные либо уже были мертвы, либо же истекали кровью. Нужно было отдать им должное: даже после всего произошедшего, ни один не отступил. Последняя троица храбрецов паниковала, но до сих пор не сбежала. Дрожащие, перемазанные кровью, они сжимали кулаки и двигались вперёд. Сергей даже не стал предлагать им уйти, хоть такая мысль у него и мелькнула. Эти не побегут, он знал точно. Более того, он не хотел, чтобы они бежали.

Оттолкнув двоих в сторону, Сергей повалил одного на землю, наступил ему на грудь, схватил за руки и резко потянул. Бедолага завопил, но треск отрываемых конечностей заглушил его крики. Сергей взглянул на оставшихся двоих, пытаясь оценить их реакцию. Они еле двигались, страх уже охватил всё их существо — и всё же, они так и не сбежали. Сергей не почувствовал удовлетворения, убивая их. Ему даже стало их немного жаль. Бедных идиотов убедили, что есть нечто большее, ради чего им стоило бы погибнуть. Что они должны остановить Сергея, даже ценой собственных жизней. Какие же бесполезные смерти.

Обернувшись, Сергей оценил последствия своей ярости. Искалеченные тела, оторванные руки и головы, выпущенные кишки и кровь повсюду — в этом хаосе была некая поэтичность. Все эти идиоты ведь действительно верили, что смогут остановить его. Они готовы были убить Сергея — и ни на секунду не остановились, чтобы прекратить насилие.

Так какого чёрта он всё ещё чувствовал к ним подобие жалости?

Он с головы до ног перемазался чужой кровью, его мышцы ныли, а в черепе будто кто-то трубил в горн. И всё же, он был жив, а они нет. Какой бы урон ему ни нанесли, он сумел выйти победителем. Их же сегодня скормят утилизатору. Это был настолько неравный бой, что Сергей задумался: что же должны были вывалить против него, чтобы он остановился? Даже не сдался, а просто призадумался, стоило ли вступать вообще в драку или нет. Пожалуй, группу солдат с винтовками. Или же один экзоскелет полиции. Пусть Сергей и был силён, но пытать удачу с копами у него не было ни малейшего желания.

А их стоило ожидать, потому что он только что прикончил кучу граждан Синдиката голыми руками. Обычно копы без особого энтузиазма рвались раскрывать преступления, совершённые на окраинах, ведь чаще всего одни бандиты убивали других. Но на Сергея набросились обычные люди, которым место было в Приюте, а не на улице. И он просто так порвал их в клочья. За такое его точно упекут за решётку, и никакие байки про самозащиту ему не помогут.

Нужно было срочно отыскать детей и сматываться отсюда. Время уходило. Он отвернулся от картины побоища и двинулся к зданию. Ворвавшись внутрь, Сергей выкрикнул:

— Володя! Вера! Где вы?!

Ответом ему служила тишина. Нет, они не могли уйти, в конце концов, зачем, иначе, его поджидала толпа снаружи? Сергей метался по комнатам, но никого так и не нашёл. Пока не услышал тихий зов, от которого у него начала стынуть кровь в жилах.

Это был голос дяди Миши. Он раздавался из маленького шкафчика, предназначенного для временного сбора мусора. Распахнув дверь, Сергей еле успел поймать падающего дядю. Аккуратно положив его на пол, он быстренько сбегал в соседнюю комнату и принёс подушку, валявшуюся на диване, а затем подложил её под голову дяди.

— Ты меня слышишь? — спросил Сергей. Лицо старика было мертвенно-бледным. Рукой он придерживал колотую рану на животе. Судя по успевшей засохнуть крови на одежде, он провёл в шкафу не меньше получаса. Его просто пырнули и запихнули внутрь, словно пытаясь напоследок донести все масштабы его бесполезности. Ему уготовили болезненную, жестокую и унизительную смерть. Сергей даже представить не мог, что же нужно было сделать, чтобы заслужить такую участь.

— Хорошо, что ты пришёл, — губы дяди еле шевелились. Он несмело улыбнулся. — Ты был прав, Сергей, всё это время… не стоило мне их в это втягивать…

— С тобой всё будет в порядке. Я вызову помощь и…

— Нет, оставь. Некогда. Тебе надо бежать, как можно быстрее.

— Что?! А как же дети?

— Их забрали. Как ты и предсказывал. Но ушли они по своей воле.

Сергей застыл. Те бездомные, которых оставили снаружи, нужны были не для того, чтобы остановить его. Нет, они должны были всего-то его задержать, чтобы он потерял след.

— Что… но как? Куда?

— Вне. Они идут во Вне.

Сергей лихорадочно соображал. Как они выйдут за стены Города? Это ведь безумие, там не было жизни, там не было абсолютно ничего. Да и без ведома короля невозможно было распахнуть Врата. В этом не было ни малейшего смысла. Если только не…

— Экспедиция, — тихо сказал он. — Синдикат отправит людей на заселение внешнего мира. А они пойдут с солдатами.

— Ричард