— Михаил Юрьевич, на верхней части спины вы несете сканер, химико-биологический состав материала которого не соответствует нормам допуска на этот этаж, — сказал вкрадчивый голос из потолка. Перед президентом построилась голубоватая решетка стены.

— Ах, да…  — вспомнил Михаил и развернулся к лифту.

В этот момент из боковой двери выбежал молодой парень и негодующе воскликнул:

— Эй, что вы творите?! Кто разрешил вам сюда спуститься? Да еще в таком виде!

— Эмм…  — Михаил не нашел, что на это ответить. — Мы наденем халаты в шлюзе перед третьим отсеком.

— Он закрыт, вы ни хрена там не наденете!

— Мальчик, — вмешалась Юлия Владимировна, — ты разговариваешь с президентом холдинга.

— Да хоть с Иисусом, епт! Снимите с себя все гаджеты, выньте все, что можно вынуть, и пройдите сюда для обработки. У проводников сейчас никто не работает и электроника выключена.

Михаил встретился взглядом с юристом и пошел за сотрудником.

— У меня все стандартное, — растерянно призналась Юлия Владимировна, — паспортный, голосовой, слуховой, сигнальный, медицинский, глазная матрица. С этим нельзя?

— Можно, — успокоил Михаил. — Охрана на меня среагировала, не беспокойтесь. Григорий настоял на внешнем сканере. Я так привык к нему, что совершенно забыл.

— Рудольф Викторович, ну что это такое? Вы хоть предупреждайте об экскурсиях офисного планктона…  — негодовал парень, увидев вошедшего в отсек директора станции.

— Ты…  помолчи лучше, — приструнил директор и остановил взгляд на раздевающемся президенте.

— Иди сюда, парень, — позвал Михаил. — Снимай.

— Какая классная штука!

— Снимай, я не собираюсь стоять тут вечно.

— Я можно я ее…

— Павел! — негодующе воскликнул директор.

— Ну, хотя бы поковыряю…

— Ковыряй. Рудольф Викторович, почему операторская перед проводниками не функционирует?

— Там нестабильна электроника.

— В смысле?

— Да, после аварии парни блокируют всю электронику. Жизнедеятельность поддерживается на запасных установках, там не все роботизировано и парой кнопок для управления не обойтись, — пояснил Павел.

— Парни? — не понял Михаил.

— Проводники. Те, что остались от уничтоженной партии. Туда никого не загонишь, все боятся. Я один с ними общаюсь.

— Вы хотите сказать, что за их состоянием никто не следит? — изумился Михаил, оборачиваясь к директору.

— Паша и следит.

— За несколькими тысячами танков?

— Да все нормально, не дрейфьте…  я их в обиду не дам…  — обнадежил Павел, но под изумленным взглядом Михаила примирительно добавил: — жизнеобеспечение подключено, питание подается, релаксанты и стабилизаторы включил вручную.

Через несколько минут, избавившись от сканера и надев халаты, президент, директор станции и юрист подходили к шлюзу в отсек проводников.

— Кто этот Павел? — спросил Михаил.

— Младший техник.

— Сколько ему лет?

— Двадцать…  девятнадцать, по-моему.

— И как он оказался на станции? Да еще на нижнем ярусе?

— По протекции и под личную ответственность…  — в голосе директора послышалось напряжение.

— Чью?

— Марка.

— Я так и подумал…  — успокоился Михаил.

— Я тоже, — усмехнулась Юлия Владимировна и замерла, открыв рот.

Они вошли в отсек.

— Я никогда прежде не видела…  это…

Михаил замер тоже, но по причине иной. Он почувствовал десятки взглядов, и украдкой огляделся. От него что-то ждали, но он не понимал чего. Это неличностное внимание пугало и настораживало. Президент сделал несколько нерешительных шагов вперед и неожиданно улыбнулся. Каждый раз, входя в эти огромные помещения с двойными рядами инкубаторов или танков для клонов, прошедших инкубационный период, его охватывал восторг и благоговение. Он смотрел вдаль и верх, где третий, последний этаж стеклянных колб почти подпирал потолок, и чувствовал, что смотрит в будущее.

Будущее, принадлежащее ему.

Его радость и дружелюбие тут же нашли отклик. Атмосфера разрядилась, Михаил почувствовал умиротворение и обернулся к директору станции:

— Это потрясающе!

— Тебе виднее, Миша.

— Сколько таких? Все выжившие?

— Нет, не все. Несколько десятков или сотен, но не все…

— Вы определили кто именно?

— Мы не знаем как.

— Да что вы…  это не должно вызвать трудностей. Что они могут? Что они делают?

— Миша, твой энтузиазм радует, но ты не чувствуешь опасности?

Михаил хотел ответить, но осек себя и вместо этого улыбнулся:

— Я поднимусь к вам позже, Рудольф Викторович. Буду благодарен, если позовете Павла.

— Хорошо, Миша, — вздохнул директор, — не позволяй им…  лишнего…  Юлия Владимировна, вы куда?

— А? — женщина шла к подъемнику и в замешательстве обернулась. — Я сейчас, не волнуйтесь, — улыбнулась она просто и продолжила путь. Глядя на ее уверенную походку, сложно было поверить, что женщина находилась в подобном месте впервые.

— Постойте, Рудольф Викторович, — окликнул Михаил, наблюдая за юристом. — Вы не знали, как определить кто именно из партии телепат.

Рудольф Викторович перевел взгляд на Юлию Владимировну.

— Биологически им…  четырнадцать где-то? — уточнил Михаил, наблюдая за тем, как юрист поднимается к третьему уровню и сходит с подъемника на подвесную трассу.

— Да, где-то так сейчас, — ответил вместо директора Павел. — И вы правильно сделали, приведя им девочку.

— Эта девочка на двадцать с лишним лет старше тебя и управляет юридическим департаментом «Живого проекта», малыш, — беззлобно ответил Михаил. Этот мальчишка ему определенно нравился.

Рудольф Викторович не скрывал, что чувствует себя здесь неуютно и ретировался сразу, как вниманием Михаила завладел техник.

— Круто, да? — ощерился Павел тем временем.

— Отмечай номера танков. Мы выведем их досрочно.

— Ну, слава богу! Я предложил это Рудольфу Викторовичу, но он отмахнулся от меня как от сыпи.

— Почему ты не написал в «два шага», не сказал Марку?

— Я сказал Марку и он ответил, что решать будет глава «Живого проекта» и нужно донести до него важность приехать сюда и увидеть все лично.

— Ему бы в политики.

— Я пригрозил, что уйду, если Рудольф Викторович не решит вопрос с ними в ближайшие недели. Еще немного, и они начнут сходить с ума в танках, как было с основной частью партии. Им нужен мир, нужен социум, они должны познавать и общаться, им нужно…  жить.