Это ощущение ошеломило его, и долгое мгновение Орландо даже казалось, что он вот-вот потеряет сознание. А когда он снова стал самим собой, то понял, что обязан сказать:

— Я тебя вытащу из всего этого, так или иначе. Клянусь, Сэм. Слышишь? Обещаю, что верну тебя домой.

Фредерикс повернулся к нему, слегка склонив голову, и взглянул ему в лицо:

— Это как-то связано с отношениями мальчиков и девочек, Гардинер?

Орландо рассмеялся, хотя и немного уязвленный словами Сэм.

— Нет, — ответил он, и это была правда, насколько он мог судить. — Не думаю. Я говорил как друг.

Потом они улеглись рядом, чтобы проспать до утра. Судя по дыханию, Фредерикс довольно быстро заснул, но Орландо еще долго лежал, глядя в темный потолок Кухни и жалея, что на нем нет звезд.

На следующий день они плыли всего около часа, когда индеец направил каноэ к берегу. Он выбрался из лодки с ребенком на руках, дал знак черепахе, чтобы она последовала за ним, но когда из каноэ начали выбираться Орландо и Фредерикс, вождь покачал головой:

— Нет. Вы брать каноэ. — Он показал вниз по течению. — Конец река там. Очень близко.

— Но что ты станешь делать? — Орландо перевел взгляд с индейца на обманчиво спокойную реку, которая здесь сужалась и лениво текла через заросли бутылочных кустов. — Твой дом… твоя жена…

Вождь снова покачал головой:

— Моя сделает новый каноэ и плыть домой. Вы брать это. Подарок от меня, жена и ребенка.

Фредерикс и Орландо поблагодарили своего благодетеля. Потом они поменялись местами, и Орландо взялся за весло. У черепахи от избытка эмоций даже запотели стекла очков, и она попыталась протереть их пальцами. В конце концов, решил Орландо, к ним надо относиться как к людям, и не важно, кто они на самом деле.

— Прощай, — сказал он черепахе. — Очень был рад с тобой познакомиться.

— Будьте осторожны, ребята. — Черепаха шмыгнула носом. — А если станет трудно, вспомните Простака Мыльницу и поступайте правильно.

— Не уроните чести своего народа и своего племени, — уточнил Зажгу Везде, и поднял Искорку повыше. Малыш, как и всегда, выглядел очень серьезным. — И будьте храбрыми, — добавил вождь.

Орландо вывел лодку на стремнину, где ее подхватило течение.

— Спасибо! — крикнул он.

Черепаха отыскала носовой платок и теперь пыталась одновременно размахивать им и протирать очки.

— Я стану молиться Покупателям, чтобы они хранили вас в пути, — крикнула она вслед, справившись с очередным приступом всхлипываний. Вождь, на широком красном лице которого видимых эмоций не отражалось, смотрел им вслед, пока каноэ не скрылось за поворотом реки и колючими бутылочными кустами.

Казалось, внимание Фредерикса целиком привлекло зрелище проплывающего мимо шипастого леса. Орландо лениво греб, позволяя реке делать большую часть работы. Он пытался как-то привести в порядок возникшую в голове мешанину, и это оказалось нелегко. Как ни странно, но слова вождя застряли у него в голове.

«Не уроните чести своего народа и своего племени». Все это хорошо и прекрасно, пока ты мультяшный индеец, но кого, черт побери, Орландо может назвать своим племенем? Американцев? Детей с тяжелыми заболеваниями, как у него? Или своих родителей, Конрада и Вивьен, которые сейчас непостижимо далеко и недоступны? Или своих друзей, один из которых застрял в этом зловещем мире вместе с ним? Он понятия не имел, что означали слова индейца, если они вообще что-либо означали, но каким-то образом его призыв словно вступил в резонанс со странным ощущением начавшейся новой жизни, которое он пережил этой ночью, хотя так и не мог понять, как такое возможно.

Отчаявшись, он тряхнул головой и чуть усерднее заработал веслом.

Они уперлись в нее, когда кончился лес. Перед ними возвышалась стена, высокая, как небо, — огромное вертикальное поле слегка поблекших цветов. Кое-где обои отклеились, а примерно на середине, на небоскребной высоте, висела обрамленная картина, изображающая людей в соломенных шляпах, плывущих на лодке по реке. В наступающих сумерках краски на картине тоже потускнели. Сама река сузилась до неширокого ручья, струящегося по линолеуму и исчезающего в отверстии в полу.

— Что там на другой стороне, как думаешь? — громко спросил Фредерикс. Дыра в полу с каждой секундой приближалась, превращаясь в некое подобие туннеля. Даже сами стены замерцали, словно с поверхности кухонной реки поднималась тепловая завеса.

— Не знаю! — Орландо вдруг осознал, что тоже кричит. Каноэ теперь плыло быстрее, шум воды ежесекундно нарастал, стремительно превращаясь в рев. — Но скоро узнаем!

Течение вцепилось в них и рвануло вперед, увлекая к отверстию. Внезапная темнота заискрилась вспышками синевы с оттенком газового пламени.

— Мы движемся слишком быстро! — крикнул Фредерикс. Орландо, бросивший весло и вцепившийся в борта, чтобы не вывалиться из каноэ, и сам это прекрасно знал. Вспышки голубого света проносились мимо как трассеры из игры про воздушный бой. Дневной свет исчез, оставив лишь темноту, усеянную, но не освещенную сердитыми вспышками. Потом нос каноэ нырнул вниз, и голубое пламя заструилось вокруг непрерывным кипящим облаком — они падали. Орландо судорожно вдохнул.

Удар оказался совсем не таким сильным, как можно было бы ожидать. В последний миг что-то затормозило падение и плавно опустило лодку на реку, снова ставшую горизонтальной. Вспышки стали тускнеть, а впереди показалось отверстие с неправильными очертаниями, сквозь которое струился яркий красно-золотой свет. Орландо прищурился, пытаясь разглядеть, что ждет их снаружи.

Обернувшийся было Фредерикс так и застыл, выпучив глаза.

— Орландо! — крикнул он. Его голос был почти неслышен — плеск и грохот реки вплетали в царившую вокруг какофонию дополнительный звук, гулкий грохочущий хор голосов, распевающих что-то неразборчивое. — Орландо! Смотри!

Орландо обернулся. Быстро удаляясь в темноту оставшейся за их спиной огромной пещеры, там стояла гигантская фигура, ростом в сотни раз выше человека. Она светилась собственным голубым светом, но река, выливающаяся из кувшина, который держала фигура, искрилась еще ярче. У гиганта были груди и округлые женские бедра, но еще и жесткая бородка и мужская мускулатура. Над громадной головой покачивалась корона из цветков лотоса. Им показалось, что гигант на мгновение заметил их, и его огромные черные глаза моргнули, но тут друзей вынесло из пещеры на солнечный свет, и позади стали видны лишь гора из красного камня и расщелина в ней, откуда река вытекала в туманное утро.

Развернувшись, Орландо посмотрел вперед. Его изодранная пиратская одежда исчезла. Лодка тоже изменилась, став чуть шире и более плоскодонной, а весло превратилось в грубый шест, но он едва обратил на это внимание. Река впереди, сходясь в перспективе в тонкую нить, текла через бескрайнюю пустыню. Если не считать далеких серо-голубых гор по обоим берегам, лишь несколько одиночных пальм, очертания которых расплывались в раскаленном воздухе, нарушали унылую плоскость горизонта. Утреннее солнце, все еще низкое, уже пылало ослепительно белым диском, царя на просторном безоблачном небе.