– Просто книжка.

– Да не книжка, а руководство, Доркас. Если это твое настоящее имя. Никто не покупает руководство, если не планирует применить его на практике. А судя по тому, как загнуты страницы, ты исчитала ее до дыр.

– Я не обязана перед вами отчитываться.

– Ну и не надо. Но согласись, что эта книжонка – дерьма кусок!

– Утильсырье, хотите вы сказать. Потому я и не использую ее для…

– Я просто сказал, что эта книжка – дрянь. А не то, что ты ее использовала или нет.

Почему я не выставлю его из своего дома за то, что он устраивает мне эти разборки?

– Здесь никто не говорит громче, чем я.

– Что?

– То, что это мой дом и никто здесь, черт возьми, не говорит громче меня.

– Извини.

– Не надо извиняться. Извиниться впору мне.

Он присаживается на краешек дивана.

– Это же твой дом.

Потаенно-обособленная часть меня не прочь заметить, что мне приятно его неравнодушие, что я даже тронута тем, что кому-то есть до меня дело, несмотря на то, что мы знакомы всего ничего. Но вслух я этого не говорю.

– Как руководство к действию я эту книгу не использую.

– Ну и слава богу.

– Потому что…

– Почему же?

– Потому что то, что она рекомендует, я уже и сама проделала в основном. Так что на ней свет клином не сошелся.

– Что ты такое говоришь?

Мистер Колтхерст подтягивает один из моих кухонных стульев и усаживается прямо передо мной. Он снимает пиджак, а я пытаюсь во всем прочесть символы, хотя бы на этот единственный вечер. Это то, чему я поднаучилась от американских женщин: улавливать во всем, что делает мужчина, тайные умыслы, адресованные мне. В данную минуту, черт возьми, беженец он, а не я. Это он скрывается от семьи. Он смотрит на меня, накренив голову, словно задал вопрос и ждет на него ответа. Ему б не мешало понять, что я не из тех, кого он видит в телике на «Шоу Донахью»[278]. Все эти люди с их частными делами и проблемами, которые им не терпится выплеснуть на двадцатимиллионную аудиторию. Скажи одному из них «привет», не более, и он весь перед тобой изогнется и весь из себя выложится. Всех их тянет в чем-то исповедаться, хотя на самом деле ничего они о себе не расскажут. И уж тем более не раскроют подноготную.

– Кладбище «Флашинг». Сорок шестое авеню, Нью-Йорк.

– Чего-чего?

– Кладбище «Флашинг». Там вы ее и отыщете, если потрудитесь искать.

– Кого?

– Доркас Палмер. Доркас Неврин Палмер, пятьдесят восьмого года рождения, Сполдингс, Кларендон, Ямайка. Умерла пятнадцатого июня семьдесят девятого года в Астории, Куинс. Причина смерти: трагическое стечение обстоятельств. Так написано в некрологе, что означает «сбита машиной». Вы представляете, чтобы кого-нибудь в Нью-Йорке слизнула машина?

– Как понять «слизнула»?

– Ну, сшибла.

– И ты вот так используешь ее имя?

– Клодетт Кольбер как-то прискучило.

– Не смешно.

– А я и не смешу. Клодетт Кольбер уже начинало резать слух.

– Нельзя же вот так пользоваться именем-фамилией умершего. По нему же можно все легко отследить? Отмотать к началу?

– Не хочу никого изумлять, но служба, выдающая свидетельства о смерти, в муниципалитете не самая крупная.

– Меня больше изумляет твое постоянное ерничанье. Этого я в ямайцах не припомню. Не смотри на меня так. Если ты каждые пять минут не можешь обойтись без искрометания, то я вынужден обороняться и тоже пускать шутихи. Или относиться ко всему не всерьез.

– Правда? Но вы же сами этого добивались. Хотели, чтобы я все рассказала.

– А ты, можно подумать, так уж этого хочешь.

– Нет, не хочу. И все эти «хи-хи ха-ха» не очень-то меня, честно сказать, прикалывают. Это вы, американцы, с этим вашим «хочешь, я тебя выслушаю?»… Господи, терпеть этого не могу.

– Но все равно…

– Все равно это Нью-Йорк, потому что это Нью-Йорк. И не многие из тех, кто здесь умер, здесь в свое время родились. И у Штатов нет никакой четкой системы учета для всех. Фактически отдел свидетельств о рождении и отдел свидетельств о смерти друг с другом не соприкасаются, они даже не находятся в одних стенах. Так что если есть в наличии свидетельство о смерти, то необязательно…

– …иметь в наличии свидетельство о рождении.

– А если заполучить свидетельство о рождении…

– …то у тебя есть доказательство, что ты это ты, хотя твоим реальным «я» здесь может и не пахнуть. А ее семья? Ну этой, Доркас Палмер…

– Все на Ямайке. Прилететь на похороны им было не по средствам.

– Ну а социалка?

– C этим у нее в порядке.

– Но ведь она не…

– Главное – получить свидетельство о рождении. Да, я всего лишь позвонила в бюро регистрации на Ямайке и запросила копию моего – то есть ее – свидетельства о рождении. Даже не помню, сколько я за него отдала. Люди всегда склонны верить худшему, чем не самому плохому, так что легко на это покупаются. Вы удивитесь, во скольких местах можете сказать: «Понимаете, у меня украли паспорт, но у меня с собой свидетельство о рождении». И это прокатит.

– Н-да… Наверное, было бы проблемней, если б тебя все еще звали Клодетт Кольбер.

– Или Ким Кларк.

– Чего? Ты и его успела побыть?

– Уже давно. Ее больше нет. Так вот, затем я обратилась в Бюро переписи с запросом информации насчет Доркас Палмер.

– И что, тебе ее сразу выдали?

– Не сразу. Сначала взяли с меня семь пятьдесят.

– Боже ж ты мой… А сколько тебе лет?

– А вам это зачем?

– Уф-ф… Ладно, храни это в секрете. А служба соцстрахования не насторожилась, что ты обращаешься за номером так поздно?

– Если ты иммигрантка, то нет. То же самое, если у тебя есть свидетельство о рождении, но при этом утерян паспорт. Или если у тебя есть на этот счет история, такая длинная и занудная, что они сделают все, лишь бы поскорей спихнуть тебя с плеч долой. Имей при себе один, а лучше два элемента из этого набора, и временное ай-ди тебе обеспечено. Ну, а после этого плати тридцать пять долларов – и получишь паспорт. Только я его не получила. Но это уже во второй главе.

– То есть ты не гражданка США?

– Нет.

– И даже не с видом на жительство?