Что это за «определённые силы», о которых говорит Егор Кузьмич? Кто их определял и для какой цели? Невольно на ум приходит версия, имеющая широкое распространение в среде моих бывших коллег по ЦК.

— Думаю, — разъясняет Егор Кузьмич, — здесь не в последнюю очередь сказалась другая черта Константина Устиновича, странным, загадочным образом сочетавшаяся с житейской скромностью: он любил награды и прославления. Только-только избрали его Генеральным секретарём, как некоторые деятели, поднаторевшие на изготовлении мемуаров Брежнева, тут же начали суетиться по части аналогичных книг Черненко. Красноярские товарищи немедленно вспомнили о его работе в крае. Кто-то тут же заговорил о погранзаставе, где когда-то служил Черненко. Сам он не протестовал. Это была его слабость — возможно, слабость кабинетного политика, большую часть жизни остававшегося в тени, пребывавшего в безвестности.

В феврале 1982 года, ещё при жизни Брежнева, Черненко был удостоен Ленинской премии в числе других авторов двухтомной «Истории внешней политики СССР. 1917–1980 гг.» и многотомника по международным конференциям периода Второй мировой войны. После того как он стал генсеком, родилась «Песня пограничников», посвящённая «ветерану Краснознаменного Панфиловского отряда товарищу Черненко Константину Устиновичу» — в молодости он два года служил в пограничных войсках. Вот один из четырёх куплетов песни:

А на родине Черненко, в Красноярском крае, сочинили пьесу под былинным названием: «Человеком ставится, человеком славится». Главный герой — Константин Устинович проявляет свои необыкновенные качества руководителя ещё в Сибири.

Конечно, сам Черненко вряд ли причастен к этому всплеску своего прославления. Но к «следопытам» относился лояльно. Как и в случае с Брежневым, когда по заданию тогдашнего первого секретаря ЦК ВЛКСМ Е. Тяжельникова была найдена газетная заметка 30-х годов о молодом коммунисте из Днепродзержинска, вызвавшая слёзы умиления у престарелого генсека, дворцовые лизоблюды не вылезали из газетных хранилищ. Тяжельников за свой архивно-изыскательский подвиг был награждён должностью заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС. Пример комсомольского героя стоял перед очами любителей высоких должностей. И, о чудо, нашли! Во фронтовой газете «В бой за Родину» за 29 сентября 1942 года откопали-таки заметку в два десятка строк за подписью красноармейца И. Казакова. В ней сообщалось о поездке на фронт делегации трудящихся Красноярского края во главе с секретарём крайкома ВКП(б) по агитации и пропаганде К.У. Черненко. Делегация привезла бойцам подарки.

Об этом примечательном факте из биографии генсека растрезвонили все газеты СССР. Готовилась книга, не хуже «Малой земли». Наверняка, её главному персонажу дали бы Золотую Звезду Героя, чтобы исправить историческую несправедливость — Константин Устинович в годы войны, будучи тридцатилетним человеком, получил всего лишь медаль за доблестный труд. Боевых наград у него не было: в 1943–1945 годах он учился в Москве, в Высшей школе парторганизаторов. На фронт он не просился.

О. Захаров:

— Не унимались и подхалимы. Не успел К.У. Черненко стать генсеком, как его брата, Александра Устиновича, утвердили членом коллегии МВД СССР и присвоили ему звание генерала. В своё время К.У. Черненко стал лауреатом Ленинской премии за участие в создании киносценария о «верном ленинце» Л.И. Брежневе (совместно с другими), по которому был поставлен фильм «Повесть о коммунисте».

В это же время одна за другой выходили его книги: «Собрание речей и статей», учётно-издательских листов 46,58, ответственный за выпуск В.В. Прибытков, Политиздат, 1984; «Народ и партия едины. Избранные речи и статьи», учётно-издательских листов 33,97, ответственный за выпуск В.В. Прибытков, Политиздат, 1984; «По пути совершенствования развитого социализма», учётно-издательских листов 23,24, ответственный за выпуск В.В. Прибытков. Политиздат, 1985 г. Причём последняя книга делалась в пожарном порядке: сдана в набор 07.01 85 г., а подписана в печать 24. 01. 85 г.

Последние месяцы жизни он просто пребывал в прострации. На выборах в Верховный Совет РСФСР в 1985 году его буквально под руки привёл на избирательный участок Виктор Васильевич Гришин, царь и бог Москвы, первый секретарь Московского горкома партии. С трудом Черненко подошёл к урне для голосования, опустил в урну бюллетень и сказал дрожащим, еле слышным голосом: «Хорошо!» У него едва хватило сил поднять руку.

Об этом эпизоде писано-переписано. В основном, с обвинительным, насмешливо-издевательским уклоном. Мне же захотелось провести своё, частное расследование, выслушать всех, кто имел к этому отношение, понять мотивы, которыми руководствовались авторы затеи, дружно названной фарсом. Проведя первую серию встреч, я ещё раз убедился в том, сколь мудры были древние римляне, провозгласившие правило: «А теперь выслушаем другую сторону!»

В. Прибытков:

— По традиции, сложившейся давным-давно, встречи депутатов с избирателями проходили принародно. С большой помпой, освещением в газетах и журналах, по радио, во всех средствах массовой информации. Отказаться от этого мероприятия, значит, нарушить давние советские традиции! Об этом не только было страшно подумать, но даже мысль такого рода, если она возникала в чьём-нибудь воображении, тотчас — в том же самом воображении — трусливо гасилась. Отменить такую встречу могли либо врачи, либо сам кандидат в депутаты…

И он и они молчали! Даже генсек не имел права нарушать традиций. Организационная же машина по всенародным выборам работала на полных оборотах. Раскручивали маховик в Московском комитете партии. В первую очередь его секретарь Виктор Гришин, который в это самое время находился в полной конфронтации с рвущимся к власти Горбачёвым. За Гришиным стояли совсем другие силы, которые эту власть отдавать не намеревались ни под каким видом. А как отнять и не давать? Только одним путём — заслужить у нынешнего Генерального секретаря такую весомую благосклонность, каковая имеет юридическую силу бесспорного завещания.

Гришин прилагал все силы, чтобы услужить! К встрече с избирателями спешно заканчивалась отделка нового, только что выстроенного, крупнейшего в столице, какого ещё не было до этого, киноконцертного зала, составлялась солидная многочасовая программа выступлений самых маститых деятелей искусства…

А Черненко уже не хватало сил и энергии, чтобы устоять несколько десятков минут на собственных ногах.

Кто-то, наконец поняв, что ничего из этой шумихи не получается, предложил:

— Пусть выступит сидя… Закажем специальную трибуну!

И с трибуной ничего не вышло. Силы Черненко шли на убыль с каждым часом…

— Тогда давайте запишем выступление в больнице и пустим его по телевидению… Неужто мы не в силах что-то придумать? — предлагал тот же доброхот.