— Из чего следует, что, кроме как на вас, нам больше надеяться не на кого, — повторил президент Берквист.

— Вы были его лучшим учеником, Пол, — сказал Коллинз. — Взгляните правде в глаза. Вы были бок о бок с ним в нескольких операциях, вам известны его слабые места, странности его характера. Он был вашим первым наставником. И, Джэнсон, разумеется, в оперативной работе вам нет равных.

— Лестью вы ничего не добьетесь, — стиснув зубы, произнес Джэнсон.

— Пол, я говорю искренне. Считайте это признанием вашего профессионального мастерства. Вы лучший из лучших. Никто не сравнится с вами в изобретательности и находчивости.

— Кроме... — начал было высказывать вслух свою тревогу Дуглас Олбрайт, но передумал.

— Да? — настоял Джэнсон.

Взгляд человека из РУМО был безжалостным.

— Кроме Алана Демареста.

Красивый негр из Западной Африки, с аккуратно уложенными серебристыми волосами, со сверкающими в лучах заходящего солнца золотыми запонками, задумчиво смотрел из окна своего кабинета на тридцать восьмом этаже, ожидая, когда ему перезвонят. Он занимал пост генерального секретаря Организации Объединенных Наций, занимал его уже шесть лет, а сейчас ему предстояло сделать то, что повергнет в шок всех, кто близко его знает. Однако только так можно было спасти то, служению чему он посвятил свою жизнь.

— Хельга, — сказал Матье Зинсу, — я ожидаю звонка от Петера Новака. Пожалуйста, отвечайте всем остальным, что я занят.

— Хорошо, — ответила секретарша генерального секретаря, прекрасно знающая свое дело датчанка по имени Хельга Лундгрен.

В это время суток Матье Зинсу видел в огромном стекле отражение обстановки своего кабинета. С годами она почти не менялась; было бы кощунством заменить модернистской мебелью то, что было когда-то сделано по заказу специально для здания, возведенного по проекту финского архитектора Эро Сааринена. Для едва уловимого привкуса индивидуальности Зинсу добавил на стены лишь несколько традиционных ковров со своей родины, Бенина. Кроме того, стратегические места занимали подарки различных влиятельных персон; остальное хранилось под рукой, чтобы можно было выставить эти сувениры, когда в гости к генсеку приходили посланцы стран, в свое время их преподнесших. Так, если у Зинсу была встреча с министром финансов Индонезии, на стене появлялась маска с острова Ява, сменив коллекцию статуэток нэцкэ, встречавшую министра иностранных дел Японии. «Дипломатические украшения», как называла подарки Хельга Лундгрен.

Кабинет выходил окнами в противоположную сторону от шума и суеты Манхэттена. Всмотревшись сквозь призрачные отражения на стекле, Матье Зинсу увидел на другом берегу Ист-Ривер унылый индустриальный пейзаж Западного Куинса: похожий на огромный сарай кирпичный завод компании «Шварц» с четырьмя высокими дымовыми трубами, судя по всему, давно не использующимися; развалины какого-то неизвестного склада из желтого кирпича. Облачко тумана на мгновение затянуло мыс Хантерс-Пойнт, ближайшую точку Западного Куинса, где до сих пор сверкала древняя неоновая вывеска «Пепси-колы», заметно обветшавшая, установленная еще в 1936 году на крыше давно закрытого завода по розливу газированной воды, подобно амулету отгоняющая нападение конкурентов и торговцев недвижимостью.

Картину никак нельзя было назвать красивой, но бывали моменты, когда генеральный секретарь Зинсу находил ее как-то по-странному завораживающей. На дубовой подставке на полу стоял старинный бронзовый телескоп, обращенный к окну, но Зинсу редко прибегал к его услугам; для того чтобы увидеть немногое достойное, хватало и невооруженного взгляда. Мертвый лес отживших промышленных забот. Скелеты заводов и фабрик. Археологические останки современности, частично похороненные, частично откопанные. Опускающееся солнце бросило сверкающую золотую дорожку на Ист-Ривер, отразившись от заржавленной кровли заброшенного пакгауза. Навевающие уныние останки минувших индустриальных империй. А что будет с его империей, разместившейся здесь, на берегах Манхэттена? Суждено ли и ей отправиться на свалку истории?

Солнце совсем склонилось к горизонту, окрасив Ист-Ривер в розоватый цвет, когда секретарша наконец известила генерального секретаря, что на связи Петер Новак. Матье Зинсу тотчас же схватил трубку.

— Mon cher Mathieu[65], — произнес в трубку голос.

Он обладал хрустальной прозрачностью звуков, обработанных цифровой линией связи, — несомненно, Петер Новак пользовался высококлассным спутниковым телефоном. Генеральный секретарь настоял на том, чтобы они с Новаком пользовались только закрытой связью, и дополнительные меры безопасности, вероятно, еще больше повышали неестественно бесшумное качество сигналов. После обмена любезностями Матье Зинсу уклончиво намекнул на то, что пришло ему в голову.

Организация Объединенных Наций, сказал выходец из Западной Африки великому гуманисту, представляет собой замечательный лайнер, на котором иссякли запасы топлива, то есть денег. Это была простая констатация факта.

— Во многих смыслах наши ресурсы огромны, — сказал генеральный секретарь. — В нашем распоряжении сотни тысяч солдат, с гордостью носящих голубые каски. У нас есть представительства в столицах всех государств, пользующиеся статусом посольств, в которых работают команды опытных экспертов. Мы имеем доступ ко всему, что происходит в этих государствах. Мы знаем их военные тайны, планы промышленного развития, экономические перспективы. Здравый смысл подсказывает нам искать партнерства с Фондом Свободы — это позволит нам объединить наши ресурсы и возможности.

Такова была преамбула.

— Сотрудники ООН официально работают практически во всех странах мира, — продолжал Зинсу. — Мы видим страдания людей, ставших жертвами алчности и некомпетентности своих правительств. Однако мы не можем влиять на политику. Наши правила и положения, законы и контрольные органы — они обрекают нас на бездействие! Успех руководимого вами Фонда Свободы является для Объединенных Наций зримым укором. К тому же последний финансовый кризис сильно пошатнул наши дела.

— Все это справедливо, — согласился Петер Новак. — Но это уже давно известно.

— Согласен, — подтвердил Зинсу. — Все это уже давно известно. Через десять лет ООН будет такой же нищей, как и ее подопечные. И совершенно неэффективной — не более чем клубом диспутов для ссорящихся туземных царьков и мелких деспотов, полностью игнорируемым всеми развитыми странами мира. ООН превратится в кита, выброшенного на берег истории. Если мы не начнем действовать сейчас, пока еще не слишком поздно. Меня переизбрали на следующий четырехлетний срок, при почти единогласной поддержке Генеральной Ассамблеи. Мое положение позволяет мне принимать определяющие односторонние решения. Я обладаю достаточным влиянием и пользуюсь доверием. И я должендействовать, чтобы спасти нашу организацию.

— Я всегда считал, что вы заслуженно пользуетесь репутацией провидца, — заметил Новак. — Но, должен заметить, не менее известно и ваше искусство говорить уклончиво, топ cher. К сожалению, пока что я не совсем понимаю, что вы хотите предложить.