Антикризисная стратегия НАТО стала одним из основных направлений внутренней трансформации альянса и разрабатывалась в тесной взаимосвязи со стратегией его расширения. Несмотря на то, что с окончанием «холодной войны» региональные конфликты приблизились к границам НАТО, ни один из них не представлял собой серьезную угрозу национальной безопасности какого-либо государства — члена этой организации. Необходимо было решить формальную проблему участия объединенных вооруженных сил НАТО в военных операциях, которые, во-первых, не были бы напрямую связаны с обеспечением обороны государств — членов альянса, а во-вторых, проходили бы за пределами его зоны ответственности.

Таким образом, пересмотру подлежали как стратегические функции альянса, так и его географическая ориентация. При этом НАТО все более активно принимала участие в операциях по поддержанию мира и силовому умиротворению. Именно непосредственный опыт практического участия в регулировании кризисов и конфликтов в Европе на протяжении 1990-х годов, а также новые оперативно-тактические концепции альянса в этой области, послужили основой для формирования современной антикризисной стратегии НАТО.

На сегодняшний день человечество тратит на оружие 800 млрд долларов в год — это около 3 % валового внутреннего продукта всего мира. Почти такая же сумма — это коллективный доход половины жителей Земли, то, на что они живут. Эти данные статистики ООН не учитывают расходы на развитие военной науки и военной мысли.

Сегодня все рельефнее обозначается столкновение интересов индустриально развитых христианских стран севера Европы и Америки с исламским миром и рядом стран Южного полушария. Это если иметь в виду вектор общемировых противоречий. Но конкретные причины, мотивы и источники отдельных межгосударственных и внутригосударственных конфликтов значительно многообразнее.

Судя по всему, силы национализма отнюдь не исчерпаны. С полной уверенностью можно говорить, что они будут доминирующими и в XXI веке.

Позитивные перемены, происходящие в мире, создают принципиально новые условия развития мирового сообщества, способствуют снижению уровня военного противостояния между государствами различных регионов мира, переходу от конфронтации к сотрудничеству, уменьшению вероятности возникновения крупномасштабных войн. Однако источники военной опасности продолжают сохраняться. Прежде всего, это — противоречия, обусловленные политическими, экономическими, территориальными факторами, стремлением отдельных государств разрешения их силовыми методами. Исходя из этого, военный фактор является весомым аргументом, влияющим на внешнеполитическое мышление, как на Западе, так и на Востоке. Подтверждением этого служат непрекращающиеся локальные конфликты, вспыхивающие в различных регионах мира.

Весь период после Второй мировой войны обычно характеризуется как история противостояния Востока и Запада. Мир, разделенный на два враждующих лагеря, как бы застыл в ожидании развязки необузданной гонки вооружений, требовавшей неимоверного напряжения всех сил, ресурсов и энергии. На последнем отрезке этого периода, включающем 1970-е и, особенно, 1980-е гг., постепенно становилось ясно, что восточному блоку в этом соревновании не устоять.

Упразднение Варшавского Договора, объединение Германии, распад СССР, Чехословакии, Югославии — эти события знаменовали собой завершение данного этапа мировой истории.

У человечества возникла иллюзия, что, ориентируясь на восприятие западных ценностей, население бывшего социалистического лагеря начнет дружно строить новую жизнь. Однако этой мечте не суждено было сбыться. Стоило ослабнуть глобальной конфронтации, присущей эпохе «холодной войны», как многие страны бывшего Восточного блока были объяты беспрецедентными по своей жестокости и кровавости локальными конфликтами. Складывалось впечатление, что население этих стран вместо того, чтобы наслаждаться свободой, занялось разборкой каких-то десятистепенных вопросов, не очень выбирая при этом средства.

Большинству исследователей поначалу казалось, что это «случайные недоразумения», которые очень скоро прекратятся на основе доброй воли всех участников событий. Однако время шло, а никто не торопился проявлять добрую волю.

Наоборот, некоторые очаги конфликтов, как, например, Карабах, Босния, Абхазия, Чечня, Таджикистан, все сильнее разгорались и приближались к масштабам противостояния, сравнимым с конфликтами времен «холодной войны», такими как Корея, Вьетнам, Афганистан. Постепенно складывалось понимание того, что мы имеем дело не со «случайными недоразумениями», а с новым серьезным и весьма опасным явлением, нуждающимся в пристальном внимании со стороны всего международного сообщества.

Конфликты нередко стали использоваться в качестве постоянных резервов для оказания давления на потенциального противника, применения силовой политики. Именно этим можно объяснить политику вмешательства США в региональные конфликты под предлогом «защиты национальных интересов», «свободы и демократии», «прав человека». Следует подчеркнуть, что вышедшие на первое место так называемые субконвенциальные конфликты, или войны без флангов, характеризуются размытостью границ и линий потенциальных фронтов как в пространстве, так и во времени.

Если рассматривать причины возникновения региональных конфликтов в постсоциалистическом мире, в первую очередь бросается в глаза общий фон, на котором возникли все эти конфликты. Его можно охарактеризовать как дестабилизацию политической ситуации, наступившую в результате ослабления прежней тоталитарной системы организации государства и общества. Наиболее общим определением любой дестабилизации можно считать высвобождение сил, прежде скованных организованной определенным образом системой. В то же время дестабилизация является началом поиска системы стабильности нового типа.

Особый интерес в этом плане вызывает ситуация на пространстве бывшего СССР. По мере возникновения региональных очагов напряженности складывалась традиция определять конфликты на территории экс-СССР как этнические. При ближайшем рассмотрении становится очевидным, что это определение не совсем верно. Если к таким регионам, как Карабах, Южная и Северная Осетия, Ингушетия, Чечня, Гагаузия, где противостоящие силы были в основном моноэтническими, вышеуказанное определение более или менее применимо, то оно менее подходит к таким многонациональным регионам, как Абхазия и Приднестровье, и уж совсем не подходит для описания ситуации в Таджикистане.

В целом возможность возникновения вооруженных конфликтов, локальных и региональных войн сохраняется. На территории постсоветского пространства остается еще достаточно «замороженных» конфликтов, которые ждут своего разрешения. Это и приднестровский, и нагорно-карабахский, и абхазский. Усилия стран, причастных к конфликту, и международного сообщества пока не дают положительного результата. Как мне видится, может пройти еще не менее 20 лет, прежде чем разрешение этих конфликтов сможет приблизиться к развязке.

1. Авксентьев В. А. Этническая конфликтология. — Ставрополь, 1996.