пылало от гнева. Она медленно повернулась к доктору.

— Боже, какой ты плохой актер, милый. Перестань изображать идиота, милый. Или сам хочешь получить пощечину?

Лоринг резко обернулся к ней и занес перчатки. Уэйд встал между ними.

— Спокойно, док. У нас жен бьют только за закрытыми дверями.

— Что касается вас, мне это прекрасно известно, — презрительно фыркнул Лоринг. — Не вам меня учить хорошим манерам.

— Я беру только способных учеников, — сказал Уэйд. — Жаль, что вам пора уходить. — Он повысил голос. — Кэнди! Que el doctor Loring salga de aquí en el acto![11] — Он снова обернулся к Лорингу:

— Если не понимаете по-испански, доктор, это значит, что выход там. — Он указал на дверь.

Лоринг смотрел на него, не двигаясь с места.

— Я вас предупредил, мистер Уэйд, — произнес он ледяным тоном. — И кое-кто меня слышал. Больше предупреждать не буду.

— Не надо, — отрывисто сказал Уэйд. — Но в следующий раз пусть это будет на нейтральной территории. Чтобы у меня была свобода действий. Извините, Линда. Но вы за ним замужем. — Он осторожно потер щеку, по которой его ударил Лоринг. Линда Лоринг горько улыбнулась и пожала плечами.

— Мы уходим, — объявил Лоринг. — Пошли, Линда. — Она снова уселась и взяла стакан. Окинула мужа взглядом, полным спокойного презрения.

— Это ты уходишь, — сказала она. — Не забудь, что у тебя еще несколько визитов.

— Ты едешь со мной, — яростно бросил он. Она отвернулась. Он резко перегнулся и схватил ее за руку. Тогда Уэйд взял его за плечо и повернул к себе.

— Спокойно, док. Всех не победишь.

— Уберите руки!

— Сейчас, только успокойтесь, — сказал Уэйд. — У меня хорошая идея, доктор. Почему бы вам не пойти к хорошему доктору?

Кто-то громко рассмеялся. Лоринг напрягся, словно зверь перед прыжком.

Уэйд почувствовал это, спокойно повернулся и двинулся прочь. Чем и оставил доктора в дураках. Если бы он кинулся за Уэйдом, это было бы еще глупее. Ему оставалось только уйти, что он и сделал. Быстро, не глядя по сторонам, прошел к двери, которую Кэнди уже держал открытой настежь. Вышел. Кэнди с равнодушным выражением лица захлопнул дверь и вернулся к бару. Я подошел и попросил виски. Куда скрылся Уэйд, я не видел. Я повернулся спиной к гостям, которые загудели с новой силой, и стал прихлебывать свой виски.

К бару подскочила миниатюрная женщина с волосами цвета глины и лентой вокруг лба, поставила стакан на стойку и что-то пробормотала. Кэнди кивнул и налил ей новую порцию.

Маленькая женщина обернулась ко мне.

— Коммунизмом интересуетесь? — осведомилась она. Глаза у нее остекленели, красным язычком она облизывала губы, словно от шоколадных крошек. — По-моему, это все интересно, — продолжала она. — Но когда спрашиваешь мужчин, они сразу лезут с руками.

Я кивнул, рассматривая поверх стакана ее курносый носик и обожженную солнцем кожу.

— Вообще-то я не против, если без грубостей, — заявила она, схватив стакан. Обнажив в улыбке передние зубы, она втянула в себя полпорции разом.

— На меня не рассчитывайте, — предупредил я.

— Как вас зовут?

— Марло.

— Марлоу или Марло?

— На конце «о».

— Ах, Марло, — вдохнула она. — Такое красивое, грустное имя. — Она поставила почти пустой стакан, закрыла глаза, запрокинула голову и развела руки в сторону, едва не заехав мне в глаз. Дрожащим от волнения голосом она продекламировала:

Не эти ли глаза послали флот на битву

И башни Трои пламенем объяли?

Приди, о несравненная Елена,

Мне подари бессмертье поцелуя!

Открыв глаза, она вцепилась в стакан и подмигнула.

— У тебя недурно получается, старина, давно пишешь стихи?[12]

— Да не очень.

— Можешь меня поцеловать, если хочешь, — игриво предложила она.

Сзади к ней подошел парень в чесучовом пиджаке и рубашке с отложным воротником, улыбаясь мне поверх ее головы. У него были короткие рыжие волосы, а лицо, как сморщенное легкое. В жизни не видал такого урода. Он легонько похлопал маленькую женщину по макушке.

— Пошли, котенок, домой пора. — Она яростно накинулась на него.

— Тебе что, не терпится поливать свои проклятые бегонии? — завопила она.

— Тише, котенок…

— Руки прочь, насильник чертов! — заорала она изо всех сил и плеснула ему в лицо остатки из стакана. Там было не больше чайной ложки виски и пару кусочков льда.

— Черт побери, бэби, я твой муж! — заорал он в ответ, хватаясь за платок и вытирая лицо. — Дошло? Муж твой.

Она страстно зарыдала и бросилась ему в объятия. Я обошел их и выбрался вон. На всех коктейлях одно и то же, вплоть до диалога.

Гости струйками вытекали из дома на вечерний воздух. Замирали голоса, заводились моторы, люди перебрасывались прощальными возгласами, словно мячиками. Я вышел через стеклянные двери на выложенную камнем веранду.

Отсюда склон сбегал к озеру, неподвижному, словно спящая кошка. К небольшому причалу была привязана белым фалом весельная лодка. У дальнего берега, который был не так уж далеко, лениво, как конькобежец, описывала круги черная водяная курочка. От нее даже ряби не шло по воде.

Я растянулся в алюминиевом шезлонге, зажег трубку и стал покуривать, размышляя, какого черта я здесь делаю. Роджер Уэйд явно мог держать себя в руках, когда хотел. Встречу с Лорингом он провел на высоте. Я бы, пожалуй, понял, если бы он заехал Лорингу по его острому подбородочку. Конечно, это было бы против правил, но Лоринг позволил себе гораздо больше.

По правилам — пока их не отменили — нельзя в комнате, полной народу, угрожать человеку и бить его по лицу перчаткой, особенно если рядом стоит твоя жена и ты фактически обвиняешь ее в том, что она погуливает. Если учесть, что Уэйд только что вышел из крепкой схватки с крепкими напитками, он оказался на высоте. И даже более того. Правда, я не видел его пьяным. Не знаю, каков он в пьяном виде. Я даже не был уверен, что он алкоголик.

Разница тут большая. Тот, кто иногда просто выпивает лишнего, в пьяном виде остается сам собой. Алкоголик — настоящий алкоголик — абсолютно меняется.

Угадать, как он себя поведет, невозможно. Можно лишь точно сказать, что вы столкнетесь с совершенно незнакомым человеком.

Позади раздались легкие шаги. Эйлин Уэйд спустилась с террасы и села рядом на краешек шезлонга.

— Ну, что вы скажете? — спросила она спокойно.

— О джентльмене, который любит помахать перчатками?

— Да нет. — Она нахмурилась. Потом засмеялась. — Ненавижу, когда устраивают сцены. Хотя врач он прекрасный. Он уже закатывал такие сцены чуть ли не всем нашим соседям. Линда Лоринг не потаскуха. И выглядит, и разговаривает, и держится