презрительно рассмеялась графиня. – Какой же вы самоуверенный дурак! Я отлично знаю, что вам нужна не я, а моё состояние!

– Ну, одно другому не помешает! – усмехнулся мужчина.

– Хотите правду, граф? Тогда слушайте! За все случаи что у нас с вами были, догадайтесь, сколько раз мне было хорошо с вами? – раздался торжествующий голос Ребекки.

– Ты думаешь, я считал? – удивился граф. – Насколько я помню ты каждый раз говорила что тебе хорошо со мной. Так что..

– Я врала вам, граф! – ответил ему гордый голос Ребекки. – Ни разу!! Поняли? Ни-ра-зу!! – отчеканила она.

– Что значит, «ни разу»? – спросил уязвлённый мужчина.

Гюнтер, тем временем, подошёл к двери и стоял, готовый ворваться, если мужчина потеряет выдержку.

– То и значит, граф. Я каждый раз была вынуждена стонать, охать, ахать, вести себя как какая-то дешёвая проститутка в борделе, чтобы только не обидеть вас! Чтобы вы чувствовали себя довольным и полагали что являетесь настоящим мужчиной! Только вот что я вам скажу, граф Шверин – вы не только не настоящий мужчина, вы вообще НЕ МУЖ-ЧИ-НА!!! – буквально по слогам выкрикнула она.

Настало продолжительное молчание. Гюнтер осторожно заглянул в комнату и увидел как аристократ, покачиваясь, стоит перед зажатой в угол Ребеккой и, потрясённо, смотрит на неё.

– Ты… ты что говоришь, тварь? – начал он, сжимая кулаки. – Да как ты смеешь, шлюха..

– Что, не нравится правда? – усмехнулась графиня. Глаза её сверкали от гнева и торжества. Гюнтер любовался ею, поистине, некоторые женщины в гневе очень сексуальны. – А что вы ожидали, граф? Повозиться, подёргаться на мне пять минут, а потом всё? Да я даже возбуждаться не успевала, идиот вы этакий! Вы даже не пытались меня поласкать! Быстрее задрать платье и засунуть свой маленький… отросток? Как же я вас презираю! Убирайтесь отсюда пока я не позвала слуг! – выкрикнула она дрожащим от ярости голосом и указала пальцем на дверь.

Граф Шверин, выслушав этот монолог, оскалился и медленно пошёл к ней, расстёгивая свои брюки. В глазах графини мелькнул страх, она вскрикнула и попыталась прорваться вдоль стенки но мужчина, прыгнув, схватил её и начал рвать на ней платье, рыча от бешенства:

– Ах ты, шлюха! Ты всё врёшь, сука!! Ты всё выдумала, мразь! Сейчас я тебе покажу, подлая тварь, что такое настоящий мужчина! Ты у меня так сосать будешь что все проститутки Берлина завидовать станут!..

– Отпусти, сволочь! На помощь, помогите!! – закричала женщина, пытаясь вырваться и укусив графа за руку, которой он хотел заткнуть ей рот. Гюнтер, не медля ни секунды, ворвался внутрь и тут же прыгнул к парочке. Глаза Ребекки, увидевшей его, сверкнули радостью, она хотела что-то крикнуть, но как раз в этот момент обезумевший от ярости граф ударил её кулаком в живот и женщина, поперхнувшись и согнувшись от боли, повалилась на пол.

От такого поступка аристократа, Гюнтер почувствовал что все его тормоза слетают, а голову наполняет туман ярости. Примерно такое же состояние у него было когда они с Алексом заступились перед мигрантами за женщину. Абсолютное чувство правоты и полное равнодушие перед последствиями.

Не успел граф обернуться как Гюнтер со всей силы ударил его каблуком сапога в спину. Тот с грохотом влетел в тумбочку у стены и снёс её своим телом, навалившись сверху. Но, видимо, опьянение снизило болевое ощущение потому что урод сразу начал подниматься. Утвердившись на ногах, он посмотрел на него и прохрипел:

– Ты!?

– Я! – ответил Гюнтер и быстро пошёл к графу. Тот оказался не робкого десятка и не чуждался забав английских аристократов в виде бокса. Он, несмотря на опьянение, принял подобие боксёрской стойки и пошёл ему навстречу. Они встретились и Гюнтер, увернувшись от очевидного правого хука, пробил ему свой по челюсти. Его голова откинулась, и он сам пошатнулся. Разъярённый Гюнтер добавил ему левой рукой по животу, а когда тот согнулся, пытаясь вдохнуть воздух в лёгкие, с удовольствием пробил ему ногой в пах. Не по-мужски? Ах как жаль что ему плевать! Этот чмошник пытался изнасиловать женщину, к тому же подругу его Марии! Да за это можно вообще раздавить его яйца сапогами, чтобы он не плодил потомство таких же сволочей.

Шверин скулил, лёжа на полу, одной рукой взявшись за живот, другой за пах. Не отошедший от ярости Гюнтер добавил ему ещё несколько раз сапогами по животу и спине, приговаривая:

– Не смей бить женщин, сука!.. Понял? Думал, что тебе всегда всё сойдёт с рук? Получай! Думал, что Гиммлер всегда защитит? Нет, не защитит! На-а! Потому что ты сам по себе мразь, скотина и дерьмо! Нравится?! – рычал Гюнтер в ярости на мажора-аристократа.

Внезапно он почувствовал как его плеча кто-то слегка коснулся. Гюнтер обернулся готовый продолжать если вдруг к графу пришли на помощь. Но это была графиня. Дрожащая, заплаканная, в разорванном на груди платье, она смотрела на него и шептала:

– Хватит, Гюнтер… хватит.

Не выдержав, он обнял её и прижал к себе, постепенно остывая. Женщина с благодарностью вжалась лицом ему в грудь и затряслась от рыданий, видимо, у неё начался отходняк, подумал Гюнтер.

– Ты очень сильно пожалеешь. кх, кх… тебя повесят, щенок… – хрипел, лёжа на полу граф. Встать он ещё не мог, но язык его уже слушался. – Вы все пожалеете об этом… Все… Я вас сгною… Всех ваших родных… кх… в концлагерь бросят..

Гюнтер понял что ещё ничего не закончилось. Всё только начинается.

Под ложечкой засосало от понимания того что он собирается делать. Да, это грязь. Но иногда бывают такие ситуации когда есть выбор не между хорошим и плохим вариантами, а между плохим и очень плохим. Вот только Ребекке это видеть не стоит. Он взял её на руки и вынес из комнаты, она доверчиво обняла его за шею.

– Гюнтер, спасибо… – раздался её тихий голос. – Что теперь будет? – женские глаза со страхом смотрели на него, жаждая услышать утешение. И он дал его, окончательно решив что назад дороги нет. Мосты сожжены.

– Всё самое худшее для тебя уже позади, Ребекка! Поверь мне. Остальное – только моя забота… – успокоил её Гюнтер. И она поверила. Просто прижала голову к его груди, крепче обняла за шею и затихла,