Я тихо вошел и, стараясь не бряцать железом, сложил оружие в угол. Даша, свернувшись калачиком на постели и высунув ногу из-под одеяла, спокойно спала. Положено при взгляде на нее чувствовать желание защищать нежное и слабое создание, именуемое женой. Физически она, может, и слабее нас, но вот, как выяснилось, когда Охотница пожелала проверить ее на владение холодным оружием, ножом владеет не хуже меня. Запросто порежет на куски большинство из моих знакомых.

Учили ее всерьез, и учили не пугать, а сразу убивать, что она способна проделать совершенно непринужденно. А характер имеет железный и прекрасно знает, чего добивается. Если вначале ее именовали Хозяйкой все больше с иронией, то очень скоро начали принимать всерьез и, без всяких выборов, она прочно уселась в кресло мирного вождя.

Дыхание жены еле заметно изменилось, и я поспешно сказал, пока она не полезла за наганом:

– Я это.

– Я – это кто? – садясь на кровати, спросила Даша.

– Я – это я и есть, – сообщаю и плюхаюсь рядом.

– Холодный какой, – недовольно сказала она, залезая руками мне под майку, – давай под одеяло, греться будем. Нет, – прижимаясь ко мне, заявила она, – все-таки я не понимаю, кто ты такой. Ярославом называть глупо, Живым уже не положено. Гном – это какое-то издевательство. Вожак у нас один уже имеется, и поглавнее тебя будет. Муж – это излишне официально. – При этом она растирала мне плечи, постепенно спускаясь все ниже по спине. – Как вы вообще в записях разбираетесь? Один и тот же индивид может именоваться в разное время различными именами. Жора, он же Гоша, он же Игорь, он же Георгий, – с иронией процитировала она фразу из известного фильма, – годится только для полиции, а не в семейной жизни.

– Вот только не надо мне заливать, что тебя дома именовали исключительно Дарья Борисовна. Наверняка и доченькой, и Дашкой, и солнышком, и еще как-нибудь. При этом ты всегда прекрасно понимала, к кому обращаются и с каким настроением.

– Хорошая мысль, – сообщила она, – стоит называть тебя «пупсик», тогда ни с кем не перепутаешь. Ой! Ты что делаешь?

– А ты как думаешь?

– Я не могу думать, когда ты лезешь ко мне своими ручищами. Подожди! Мне надо обсудить с тобой важный вопрос. Ты появляешься только ночью и исчезаешь рано утром, никогда нет времени.

– Так не пойдет, сначала мы устроимся поудобнее, и ты меня впустишь… – лаская ее, сказал я. – Вот, – целуя ее, – так еще лучше. Можешь теперь рассказывать все, что угодно.

– Так я не могу, у меня совсем другие мысли в голове. Ты уже не только руками лезешь. Ой!

– Никаких «ой». Единственное место, где жена может придумать мужу правильное имя, – это кровать. Глубоко задумываемся, хотя это очень сложно в такой ситуации, и приходим к выводу, что для тебя наиболее подходящее имя – Рыжик… Симпатичный, замечательно целующийся и очень энергичный. Нет, в таком положении я тоже разговаривать не способен…

Минут через двадцать, отдышавшись, она сказала:

– Ты все-таки настоящий хищник. Отловил жертву и издеваешься. Я тебя серьезно накажу. – Даша перелезла через меня и уселась сверху. Упершись руками в плечи, очень тихо прошептала:

– Я сегодня с Черепахой говорила, все правильно – будет у нас еще один маленький медвежонок. А теперь, – склоняясь надо мной и целуя меня в губы, прошептала она, – ты меня очень долго и старательно будешь благодарить.

Мы стояли на огромной, расчищенной от деревьев, площади, по которой протекал небольшой ручей. В центре выкопана большая яма и по двум окружностям еще тридцать. Десять в малом и двадцать в большом круге. Ямы не простые. Сначала они были гораздо глубже, но на дно уложили толстый слой удобрений, привезенных за несколько рейсов с равнин. Подкормку покупали, выменивали, получали в подарок и даже иногда воровалась. Потом сверху уложили всю органику, оставшуюся от расчистки места. Срубленные и распиленные деревья, выкорчеванные кусты и даже старые листья.

Я с натугой подтащил мешок и вытащил из него зародыш.

– Это что, семечко? – потрясенно спросила Даша.

Да уж, со стороны оно действительно смотрелось чудовищно. Килограммов шестьдесят веса и размером с хороший шкафчик. Сотни оборотней, стоявших вокруг, завороженно уставились на него. Последний раз посадку проводили лет триста назад. Каждое дерево-дом через столетие начинало отращивать такое семечко в корнях. Еще лет через пятьдесят его можно было брать, сажать отдельно и выращивать новый дом.

Вот только уже очень давно никто их не использовал. Так они и лежали в корнях, увеличиваясь в размере до объема, предусмотренного создателями-предками, пока старое дерево не умирало от возраста или еще по какой причине. А это на памяти Народа было всего дважды. Считалось, что дерево-дом может прожить до тысячи лет, но проверить это еще не удавалось. Впереди не менее четырехсот. Даже деревья, порубленные и сожженные в наших рощах в результате прихода зеленых, все еще пытались оживить. Уничтожить окончательно их не так просто. Корни за века уходили на огромную глубину, и даже если сам дом пострадал, то со временем, подпитываемый снизу и подкармливаемый жильцами, он способен был возродиться к жизни.

Опыт для всех настолько новый, что на церемонию собрались не только все члены Клана, но напросились в большом количестве также лисы, росомахи, кошки и куча разных представителей других видов. Отказ мог быть воспринят как серьезная обида, и Зверь трудился, как пчелка, таская их сюда. Впрочем, без их помощи с удобрениями мы бы так быстро все не приготовили. Можно было, конечно, и по частям высаживать, но у всех горят глаза, и каждый требует себе в первую очередь. Так – справедливо. Все одновременно.

Койот подставила сосуд, и мы с Дашей по очереди разрезали руки, сливая кровь туда. Это вам не телефончик, тут нужно с каждого пол-литра, не меньше. Семечко поставили в яму, и паучиха спрыгнула туда.

– Ты даешь нам кров и защиту, – негромко сказала она. – Мы даем тебе помощь и защиту. Мы навсегда с тобой. Твои заботы – наши заботы.

Она надрезала край семени, где кожица слегка оттопыривалась, и вылила туда нашу смешанную кровь. Потом я резко выдернул Койот за руку наверх. Еще мгновение ничего не происходило, затем семечко шевельнулось и лопнуло. Из него прямо на глазах полез вниз корень, а верхняя часть начала чудовищно расширяться. Мы невольно отступили назад. Больше всего это походило на ускоренную съемку роста растения, только ясно были видны крыша и вход. Если в первое мгновение он выглядел кукольным домиком, то очень быстро начал расти.

Толпа взвыла на разные голоса и, расколовшись на отдельные группы, ломанулась к своим ямам, с нетерпением дожидаясь, пока подойдет очередь. Участие паука тут совсем не обязательно, это просто дань уважения к происходящему. Так что хозяева дома сами проделали все необходимые процедуры, но в строго предусмотренном порядке.

Дом рос еще час, потом остановился и вроде даже вопросительно скрипнул. Я взял Дашу за ладошку и подвел к входу. Мы по очереди провели окровавленной рукой по дуплу, находящемуся на уровне земли. Кровь моментально впиталась в кору, и разрешение беззвучно получено. Знакомство закреплено, и других хозяев дом теперь признает только после сложной процедуры.