— Этим ты не остановишь войну, — угрюмо возразил Джон. — К тому же есть еще и третий ударный флот, — заметил он, но тут же осекся, думая, что сболтнул лишнее.

— Да, — согласился Вадим, не обращая внимания на скомканную, оборванную на полуслове последнюю фразу Джона Хански. — Но космос и, в частности, гиперсфера — это не накатанный автобан, по которому непрерывным потоком могут домчаться боевые соединения. — Вадим развивал собственную мысль. — С потерей двух флотов Земле так или иначе потребуется строить новые корабли, наступит неизбежная передышка От немедленных бомбардировок будет спасен не только Кьюиг, но и другие планеты.

Джон вскинул голову, посмотрев на Вадима. Ему был непонятен этот человек, более того, он терялся перед ним, робел, не понимая, как могут в голове Нечаева уживаться молодость и здравомыслие, жесткая, как казалось ему, воля, которую совсем недавно он видел в безумно усталом, словно бы провалившемся внутрь самого себя взгляде, и эта наивная вера, что ход событий можно изменить, что Земной Альянс, несмотря на мелкие победы колонистов, можно одолеть в принципе.

Запущенная на полную мощность индустрия войны, которая работала сейчас в родной для Джона Солнечной системе, по–прежнему казалась ему неодолимой силой. Он не верил, что Землю можно победить.

Однако это были общие рассуждения, а что касается сиюминутной ситуации…

Трудно было представить, что Нечаев так остро нуждался в одном–единственном пилоте, чтобы прийти к врагу и разговаривать с ним, не принуждать, угрожая расправой, а убеждать…

Хански прислонился к холодной броне БПМ и некоторое время смотрел в сереющие утренние сумерки.

Он молчал, медленно приходя в себя после столь внезапного оборота событий, и начинал смутно понимать: ему ведь только что предложили именно то, ради чего он вынужденно покинул Землю, право собственного выбора, и если повезет — то возможность жить под открытым небом, без смога, толкотни и…

Он повернул голову, посмотрел на Нечаева и глухо спросил:

— Ты собираешься предложить подобный выбор всем, кто сейчас составляет экипажи крейсеров?

— Да, — без колебаний ответил Вадим. — Но прежде нам придется драться, Джон. Насмерть. — Слова Нечаева звучали глухо и отрывисто в серых утренних сумерках. — Ты можешь принять мое предложение или остаться сидеть взаперти в бронемашине — это твой выбор. Я не стану принуждать тебя, Хански.

Джон кивнул. Он понимал это.

— Я пойду с вами, — с усилием произнес он.

Все эти сцены припомнились Вадиму за минуту, пока он осматривал построение батальона.

Думал ли он две недели назад, когда поднимал свой неуклюжий шаттл навстречу приближающейся к Кьюигу армаде земных кораблей, что пройдет сквозь ад, но останется жив и примет командование последним, на ходу сформированным боевым соединением родной планеты?

Конечно, нет.

Нам не дано полностью предугадать свою судьбу, мы можем лишь совершать отдельные осознанные поступки, которые в той или иной мере формируют события, влияют на них…

Эта линия в равной мере может вести к жизни или смерти.

Солнце уже проклюнулось над горизонтом, и Нечаев скомандовал, взмахнув рукой, словно отсекая этим жестом все, что было раньше, все сомнения, боль, двусмысленность, потому что некий отрезок жизни был пройден, завершен, и этими словами начинался новый виток событий:

— По машинам!

Район пятидесятикилометровой зоны

защитных лесопосадок Кьюиганского космопорта.

Шестнадцать часов спустя

— Хански, связь с орбитой. Переходи на прием.

— Понял, командир.

Кустарниковые заросли чуть шевельнулись в том месте, где притаился «Фалангер» Джона.

Нечаев, оперировавший сразу тремя каналами связи, переключился на частоту разведывательного звена.

— Дима, это Вадим. — Планируя операцию, они не стали вводить мудреные позывные, сочтя, что имена собственные ничего не скажут противнику, даже в том случае, если последнему удастся перехватить ультракороткие частоты, которыми пользовались подразделения вновь сформированного серв–батальона.

— На приеме, — отозвался Дорохов.

— Позиция? — За семьсот километров пути Нечаев вполне освоился с компьютерным оборудованием своего «Фалангера» и сейчас прокручивал на тактическом мониторе электронную модель рельефа местности, окружавшей космопорт.

— Шестой квадрат. Окраина лесополосы, — доложил Дорохов. — Наблюдаю третье и седьмое стартопосадочные поля. Все тихо, людей не вижу.

— Хорошо. Рассредоточь машины, — произнес Вадим, напряженно ожидая, когда начнется диалог с орбитой. — Поставь «Хоплитов» на упоры для точной стрельбы, — посоветовал он. — Думаю, что впереди пойдут истребители. Нам нельзя выдавать себя, пока все четыре корабля не начнут спуск. Они должны «увязнуть» в атмосфере, без шанса обратного рывка на орбиту, прежде чем мы начнем действовать.

— Я понял. — Вадим представил, как Дорохов кивнул. — Истребители ходят у нас над головами, пока ты не отдашь приказ.

— Да, именно так.

— Земля, здесь орбита.

— Земля на связи. Прием подтверждаю. Шифрованный сигнал был предназначен капитану Хански.

В отличие от Нечаева, пользовавшегося для связи с подразделениям серв–батальона каналом ультракоротких волн, который не могли полноценно перехватывать высокоскоростные истребители или находящиеся на орбите крейсеры, Джон был вынужден пользоваться шифрами и частотами земной эскадры. Единственной машиной, на приемник которой дублировался дешифрованный сигнал, являлся командный «Фалангер» Нечаева.

— Истребители прикрытия начинают вход в атмосферу. — Это, несомненно, был голос Горнева, хотя из предосторожности он не называл званий и фамилий. — Доложить позицию и обстановку!..

— Рассредоточился вокруг посадочных полей, по всей зоне лесополосы, — ответил Джон Хански. — Докладываю: посадочные поля пусты Людей не вижу, за исключением одного человека у дверей главной диспетчерской башни. Техника на полях отсутствует. Средства противокосмической обороны не зафиксированы.

Несколько секунд прошло в напряженной паузе: Горнев сравнивал результаты орбитального сканирования с докладом офицера, но датчики крейсеров могли лишь подтвердить: тепловые сигналы, определенные как серв–машины, действительно рассредоточены по периметру лесополосы, окружающей космический порт Кьюига.

— Хорошо, капитан. Удерживай позиции. Твоя основная задача — огневое прикрытие зоны посадки в случае внезапных провокаций. Мы начинаем маневр снижения. До связи.

— Понял вас, орбита. До связи, — Хански отключился.

Вадим чуть повернул торс своего «Фалангера». Его заинтересовал тот человек, которого заметил капитан.

Бесшумно включилась система оптического увеличения, и на контрольном мониторе изображение главной диспетчерской башни рванулось навстречу, укрупняясь в подробностях.