Они не произнесли ни звука, все заключалось в нескольких жестах, случайном касании, и Нечаев вдруг увидел себя со стороны, — бледного, усохшего, с перекошенным лицом, и ее — сжавшуюся.

Боже, что сделал с нами этот день…

Он вспомнил, как Яна смотрела на него раньше, и вдруг болезненно догадался: Зона Отчуждения в ее душе растаяла, она пришла к нему не как сестра милосердия, исполняющая свою обязанность, а как приходит человек к человеку…

Осознание этого больно резануло, оставив еще один невидимый шрам.

Он не знал, что ему делать, как себя вести, лишь внутри все дрожало от напряжения, словно все его чувства сплелись сейчас в единый клубок и душат, душат последнюю искру, оставшуюся от самосознания того Вадима Нечаева, который жил просто и беззаботно всего две недели тому назад…

Он еще не понял главное: эта искра — самое ценное, что у него осталось.

Яна повернула голову и посмотрела на степь — ровный пласт черноты, уходящий к сереющему, предвещающему скорое утро горизонту.

Их Зона Отчуждения осталась позади, она была пройдена их ногами, изрыта воронками от выпущенных в них снарядов, полита их кровью… У нее тоже осталась лишь малая частица прошлого мироощущения, осколок души, который она принесла сюда, к Вадиму.

Ни он, ни она не могли знать, как из обычных, ничем не примечательных людей выковываются души солдат.

Сейчас они не думали об этом. Они боялись потерять самих себя в окружающем мраке, и потому их руки непроизвольно потянулись навстречу друг другу…

Шунт биологического контакта с шелестом упал в прогорклую траву. Пес, фыркая, прошел несколько шагов вниз по склону и исчез в темноте, повизгивая приводами протезов.

У него тоже были свои дела, и он не хотел мешать двум людям, оставшимся в траве на изуродованном склоне прибрежной высоты.

Благодаря своему примитивному и бесхитростному восприятию жизни, пес был в данный момент намного прозорливее двух людей, — они найдут путь в окружающем мраке, их души сольются, потому что нуждаются в любви, которая способна если не погасить, то, по крайней мере, приглушить вскипевший в их душах ад…

Конечно, мысли исчезнувшего во тьме пса были более просты, но они отражали именно такой смысл.

Когда полоска зари окрасила багрянцем далекий горизонт, он вернулся и застал их спящими, тесно прижавшимися друг к другу.

Трава вокруг была помята.

Отыскав по запаху валяющийся в стороне шунт, пес принялся будить Яну и своего нового хозяина.

Наступал день, еще более тяжкий, чем предыдущий.

Побережье. Раннее утро

— Батальон, строиться!

Солнце горячечным шаром висело низко над землей, воздух еще стыл прохладой ночи, клочья тумана плыли вдоль земли, смешиваясь на том берегу пролива с лениво дымящимися остовами безнадежно выгоревших серв–машин.

Десять исполинов высились над разрушенными бетонными укреплениями правобережья. Пять «Фалангеров», четыре «Хоплита» с терминированными программными пакетами «Одиночка» и «Ястреб» — переоборудованный для нужд войны аграрный шагающий робот с планеты Дабог — один из прототипов выстроившихся рядом земных машин.

Между сервоприводными колоссами стояли четыре БПМ.

Построение происходило на бетонной площадке перед мостом, достаточно обширной, чтобы уместить всю технику вновь сформированного серв–батальона. Поодаль, в начале прорубленной за ночь просеки, застыли два штурмовика, переоборудованные из обычных челночных кораблей.

Люди на фоне выстроившейся техники казались ничтожными букашками, но именно они, а не механические титаны являлись главной движущей силой событий.

Вадим и Дмитрий стояли напротив выстроившихся шеренг.

Подле каждой серв–машины находилось по три человека: пилот и двое техников. Исключение составлял «Ястреб», который мог обслуживать только сам Дрейк. Несмотря на усилия земных конструкторов, серв–машины Альянса радикально отличались от аграриев Дабога, и ни один техник, обучавшийся для работы с «Фалангерами» и «Хоплитами», не мог за одну ночь вникнуть в тонкости конструкции инопланетной машины.

Впрочем, никто и не пытался это сделать. Ночь ушла на предварительное формирование соединений, и только под утро отобранные по рекомендации Сайкова техники приступили к осмотру и срочному ремонту машин разгромленного парка планетарной техники.

Нужно отдать им должное, — люди, за которых поручился Сайков, работали на совесть. Сначала Вадиму показалось, что они делают это из страха за свою судьбу, но, вернувшись перед самым рассветом вместе с Яной с того холма, где они провели всего несколько часов, он присмотрелся к работающим и по долетавшим до него репликам вдруг понял — они не дрожат за свою шкуру, а, наоборот, стараются скрыть невольную радость от внезапного оборота событий.

Какими же были их прежние условия существования и жизненные перспективы, если плен в их понимании благо? — невольно подумалось ему, и эта мысль прозвучала в унисон с остальными, созревшими этой ночью выводами.

Посоветовавшись с Дороховым, он направился тогда к бронемашине, где в наглухо запертом кормовом отсеке сидели трое пленных пилотов.

Хьюго поблизости уже не было, андроид помогал техникам в восстановлении девяти пригодных к дальнейшей эксплуатации серв–машин, но формирующемуся на глазах батальону не хватало одного пилота. Четверо беженцев с Дабога имели опыт вождения шагающих исполинов своей родины и с готовностью выставили собственные кандидатуры, сам Нечаев уже имел минимальный опыт управления «Фалангером», Сайков, без сомнения, автоматически вливался в отряд, Дорохов, который провел много часов в общении с Германом Дрейком, вызвался занять рубку управления легкого «Хоплита», еще один техник, по рекомендации Николая, был допущен к пилотированию разведывательной машины, и, неожиданно для Вадима, Яна категорично заявила, что она в состоянии сладить с тридцатитонным серв–механизмом, если тот будет переведен на полуавтоматическое управление.

Вадим не поверил ей, запротестовал, но Яна доказала свою состоятельность. Вскарабкавшись по лесенке внутрь «Хоплита», она, выслушав инструкции Сайкова, заставила машину не только сдвинуться с места, но и сделать своеобразный круг почета по периметру бетонированного плаца, где происходила подготовка машин.

Закончив эти операции и спрыгнув на землю, она объяснила, что в их поселке осталось много техники, с которой, по сложившейся традиции, были сняты блоки полной автоматики, а все управление осуществлялось через вторичные полуавтоматические цепи.

Вадиму некогда было вникать в подробности, оставалось лишь довериться ей, памятуя о том, как он сам, впервые попав в рубку управления «Фалангером», смог вступить в бой, управляя тяжеловесной, абсолютно незнакомой ему машиной. Земные инженеры действительно сотворили техногенное чудо, сделав интерфейс управления новых боевых машин доступным для любого человека, который знаком с техникой и не испытывает перед ней комплексов и фобий…