— Сегодня у нас знаменательный день, — провозгласил Дибал, как только официантка принесла поднос с бокалами охлажденного белого вина. — Первый тост за твое отделение, Максен, и пусть оно избавит наш город от преступников.

Все выпили. Эдеард сначала с подозрением посмотрел на бокал; он никогда еще не видел вина с пузырьками. Но, попробовав его на вкус, обнаружил, что напиток совсем легкий и пахнет фруктами. Ему очень понравилось.

— Второй тост, — продолжал Дибал, — мы поднимем за Эдеарда, за его назначение командиром отделения.

Эдеард вспыхнул.

— Речь! — потребовал Максен.

— Ни за что, — буркнул Эдеард.

Все рассмеялись и снова пригубили вино.

— И третий тост. — Дибал повернулся к Бижули. — Я с гордостью объявляю, что моя любимая согласилась выйти за меня замуж.

Хор поздравлений привлек внимание других посетителей ресторана. Узнав Дибала, они понимающе улыбались. Максен бросился обнять мать. Эдеард и Салрана удивленно переглянулись, но чокнулись и понемногу отпили пузырящегося вина. Принесенные еще две бутылки быстро разлили по бокалам.

Впоследствии, вспоминая тот вечер, Эдеард понимал, что впервые после Эшвилля был по–настоящему счастлив. Такой еды, какую подавали за ужином, он еще никогда не пробовал. Ее приносили на больших белых тарелках, так красиво оформленных, что он даже не хотел к ней прикасаться, но. когда осмелился, нашел сочетание вкусов просто изумительным. А Дибал продемонстрировал знание самых скандальных слухов о представителях городской знати. Все началось с Салраны, когда она отвечала на вопрос Максена о том, чем целый день занимаются послушницы.

— Я ни в коей мере не хочу проявить неуважение к Заступнице, — сказал он, — но, наверное, скучно весь день напролет читать Ее писание и петь в Ее храме.

— Эй, — запротестовал Дибал. — Побольше уважения, когда речь идет о пении, если вам не трудно.

— Меня направили в «Дом Миллицал», — сказала Салрана. — Мне нравится присматривать за детишками. Они такие хорошенькие.

— Что такое «Дом Миллицал»? — спросил Эдеард. — Школа?

— Ты не знаешь? — удивилась Бижули и посмотрела на Эдеарда, пытаясь понять, не шутит ли он.

— Мама, я же тебе говорил, — вмешался Максен. — Он действительно прибыл из селения на краю дикого леса.

— «Миллицал» — это приют для сирот, — серьезно объяснила Салрана. — Я не понимаю, как могут матери отказываться от своих детей, особенно таких красивых, как у нас в яслях. Но они это делают. И Заступница берет на себя заботу о них. «Миллицал» — чудесное место, Эдеард, дети там ни в чем не нуждаются. Маккатран опекает их.

Дибал многозначительно кашлянул.

— По правде говоря, это особый приют.

— О чем вы? — спросила Салрана.

— А ты уверена, что хочешь это услышать?

Салрана повернула в пальцах ножку бокала, не сводя с Дибала спокойного взгляда.

— Мы действительно принимаем всех детей.

— Да, я и не возражаю. Но вам повезло, что приют находится в районе Лиллилайт. Вспомните, кто живет по соседству с вами. Видишь ли, Эдеард, «Дом Миллицал» — такое заведение, куда благородные семейства отправляют нежелательные осложнения, к которым приводят связи их младших отпрысков с сомнительными девицами, в основном с актрисами низкопробных увеселительных заведений, украшающих наш город.

— Вроде тех, где ты выступаешь? — негромко спросила Бижули.

— Да, любовь моя, вроде тех, где я выступаю. — Он обвел взглядом трех констеблей. — Уже побывали хоть раз?

— Еще нет, — ответила Кансин.

Максен промолчал.

— Это дело времени. Так или иначе, в основе превосходного финансирования «Дома Миллицал» лежит традиция пожертвований — анонимных, конечно, — совершаемых каждый раз, когда младенца оставляют на ступеньке милосердия, чтобы о нем позаботились послушницы.

— Все деньги, жертвуемые на детей, поровну распределяются между всеми приютами Заступницы, — сказала Салрана.

— Я уверен, большая часть сумм уходит в другие детские приюты. И Заступница, насколько мне известно, ревностно заботится о несчастных. Но, если тебе придется работать в других приютах, ты, несомненно, заметишь разницу.

— А почему ты так уверен? — насмешливо спросила Бижули.

Дибал печально улыбнулся ей.

— Потому что в одном из них я вырос.

— Правда? — воскликнул Максен.

— Правда. И по этой причине ваши успехи произвели на меня огромное впечатление. Все вы, особенно Эдеард и Салрана, пришли ниоткуда и сами строите свою жизнь. Я восхищаюсь вами. Честно. Вы ни от кого не зависите, вам не нужны протекции загнивающих аристократических семейств. Я знаю, что стал первым, кто жалуется на иерархию власти в городе, на узурпацию демократии богачами, но есть в городе и достойные службы. Людям необходимы констебли, чтобы обеспечить безопасность на улицах и каналах, и Заступница, питающая наши надежды.

— Я думала, надежды питает ваша музыка, — сказала Салрана, озорно сверкнув глазами.

— Это зависит от того, к какому классу вы принадлежите. Для богачей я — никчемный мятежник, заражающий публику сарказмом и иронией. Им приходится платить мне за представления, и я этому очень рад. Но для остальных горожан, для тех, кому приходится трудиться всю жизнь, я — основной очаг возмущения, я выражаю их чувства. Для них я пою бесплатно. Я не беру их деньги, пусть лучше они потратят их на себя, и им не придется отказываться от своих детей.

— Так вы соперничаете с Заступницей? — спросила Салрана.

— Я просто предлагаю альтернативу. Надеюсь, что приятную.

— Я должна посетить ваше выступление.

— Буду счастлив тебя сопровождать, — тотчас предложил Максен.

— Я надеюсь на это, — ответила Салрана, прежде чем Эдеард успел вмешаться.

Он промолчал. Затевать в такой момент ссору означало бы испортить весь ужин.

— А вы знакомы с членами Высшего Совета? — поинтересовался Эдеард.

— О да. Они считают, что общение со мной делает их популярнее. А на самом деле, когда они приглашают меня в свои дома, то совершают благородное дело: питают своим лицемерием мою иронию. А почему ты спрашиваешь, Эдеард? Хочешь узнать об их любовницах? Об их загадочном интересе к налогам на производство хлопка в провинции Фондрал? Или подробности скандала с фондами милиции? Количество денег, потраченных на официальные приемы? Степень коррупции, проникшей в ряды служителей Дворца–Сада, которые считаются беспристрастными? Или тебе интересно, как наш дорогой мэр Овайн уже покупает голоса для будущих выборов? Ему ведь так необходима общественная поддержка.

— Нет, ничего подобного. Я только хотел спросить о миссис Флорелл.

— Эдеард встречался с ней, — сдавленно фыркнув, пояснил Максен.