Замечательно! Ещё и чай попьют.

Они входят на кухню следом за мной.

– У вас очень милая внучка, – безобидно для бабушки замечает Шейн, но я понимаю, что это камень в мой огород.

– Внучка? – удивляется бабуля, оборачиваясь к нему. – Какая ещё внучка?

И почему меня это уже не удивляет?

– Да, – как ни в чём не бывало, Шейн указывает на меня всей кистью, – Салли. Разве она не ваша внучка?

Он, видимо, привык общаться со старушками в маразме, волонтёр хренов.

– Салли? – Бабушка смотрит на меня так, словно впервые увидела. И это не я нахожусь здесь всю неделю. – Но тебе ведь десять лет.

Десять лет? Я открываю рот, закрываю, затем вновь открываю. Что я могу сказать?

– Да, бабуль, – скрещиваю руки на груди, – было девять лет назад.

Внутри что-то неприятно кольнуло. Это ведь не очень нормально, да? Я ничего не знаю о старческих недугах, но все же…

Я мотнула головой. Она не моя бабушка, а Маркуса. Вот пусть он с ней и разбирается.

– Ты куда? – спрашивает Шейн, когда я обхожу их, двигаясь к выходу из кухни.

– Я не хочу чай.

Я поднимаюсь в комнату, не настроенная больше смотреть на них. Пусть себе воркуют, попивая чай исключительно вдвоем.

Я медленно сажусь на кровать, запуская пальцы в волосы, распуская пучок. Откидываюсь назад, запрокидывая руки вверх.

– Я, почему-то, представлял твою комнату совсем иначе. Странно. Не похоже, что она твоя.

Я вскидываюсь, быстро садясь. Чёрт, почему я не заперла комнату, как обычно это делаю?

– Какого хрена ты сюда поднялся? – рыкнула я. – Ба!

Шейн вошел в мою комнату, как к себе домой.

– Она пошла в магазин, – просветил он меня. – У вас не оказалось заварки.

Я вскочила на ноги, понимая, что мы остались в доме одни.

– Пошёл вон!

– Почему твоя комната в таком состоянии? Словно нежилая.

Я опешила. Да, она не жилая. Из всего, что здесь есть, я использую только кровать и прикроватную тумбу. Все остальное лежит именно так, как оставил хозяин. Я даже пыль не смахиваю.

Это не моя бабушка. Это не мой дом.

– Это не моя комната.

Я решила поселиться в комнате Маркуса. Не хочу заходить в те апартаменты, которые когда-то были отведены мне.

Там обитала другая я. Она была маленькой наивной девочкой, ещё не знающей, кто её мать на самом деле. Она наивно верила, что когда-нибудь брат признает её, захочет узнать.

Но вскоре даже эта маленькая надежда рухнет, и девочка столкнётся с реальностью, которая окажется намного страшнее, чем её кошмары.

Наивная, скромная девчушка. Несостоявшаяся, роковая соблазнительница. И вышедшая из тюрьмы по УДО сломанная кукла.

– А чья?

Я мотнула головой, не желая посвящать его в дела семейные. Я и так слишком много сказала.

– Ты такая… – он щёлкнул пальцами, пытаясь подобрать правильное слово, – чудная.

– Чудная?

– Да, – кивает Шейн. – Странная, необычная.

– На себя посмотри, – фыркнула я. – Твоё поведение тоже не поддается объяснению.

– Это почему? – Он захлопал ресницами.

– Почему ты ничего не сделал, когда Ред оскорбил тебя при всех?

– А что я, по-твоему, должен был сделать?

Я вздёрнула брови, как бы спрашивая: ты серьезно?

Шейн рассеянно посмотрел на меня, затем отвернулся к окну, открывающему вид на бетонный подъезд к гаражу – не очень живописно.

– Ред – отморозок, – выдохнул парень, глядя в окно. – И единственное, что он может – это провоцировать.

– И что? Он назвал тебя слабаком на глазах у всей школы.

Поздравьте меня, я – Капитан Очевидность.

Шейн хмыкнул.

– Я доказал обратное.

– Чего? – Может, я что-то пропустила? – Когда это ты это сделал?

– Я не повёлся на его провокации.

– И?

Шейн повернулся ко мне.

– Ты тоже не понимаешь, да? – В его голосе было столько грусти. Я не знала, как реагировать. Но уже через секунду Шейн отряхнулся, вновь становясь собой. – Насилие – не выход.

Позволю себе с ним не согласиться.

– Я мог кинуться на него, разбить ему морду. С моими физическими данными это было бы легче легкого. Но… – он остановился, шагнув ко мне. – Это бы и сделало меня слабаком.

– Что за бред? – Я нахмурила свои тонкие брови.

– Сдержаться – вот в чем сила, – сказал Шейн, опустив глаза в пол. – Это моё мнение. Я считаю, что только слабаки ведутся на провокации. Гораздо… – он сжал кулаки, – гораздо проще поддаться ярости, охватившей тебя. Проще выплеснуть гнев, чем сдержать его.

Наверное…

Но мне никогда этого не понять. Я ведь не собираюсь даже пытаться сдерживаться. Мои обидчики всегда получают по заслугам…

***

– Ты точно сделаешь всё, как надо?

– Обижаешь, – проговорила Анжела, заправляя свои сиськи обратно в лифчик, но они вновь стремились выбраться на волю.

– Я не для того все это устраивала, – я развела руками, показывая комнату, которую закрыла для посетителей на эту ночь. – Пришлось даже заплатить его дружку, чтобы он притащил этого ублюдка в «Подземелье» сегодня.

– Мне нравится новая Салли, – мурявкнула Анжела, сгибая и разгибая пальцы с острыми ноготками, имитируя кошку. – Она такая дерзкая.

– Заткнись, – буркнула я, сквозь стиснутые зубы.

Мой телефон пиликнул. Я посмотрела на экран, на котором высветилось смс-сообщение.

– Они на месте, – сказала я Анжеле. Та спохватилась, вскочив со стула.

– Я пойду, найду Гайду.

Я оскалилась, чувствуя трепет внизу живота. Сегодня он получит по заслугам.

Тогда, в моей комнате, он чувствовал себя королём. Он думал, что унизил меня. Но он ошибается. Это я унижу его.

Я тщательно все спланировала. Месть будет подана на блюдечке с голубой каёмочкой.

Месть – это блюдо, которое подают холодным.

Пф-ф! Я вас умоляю.

Моя будет чертовски горячей. Она будет пылать и дымится. Так же, как и его самоуверенность.

Я поправила свой стрип-костюмчик, состоящий из коротенького латексного платья, сапог, достающих до бедра, на высоченных каблуках. Немного растрепала длинные волосы, которые нарастила пару дней назад.