Кирилл вот так: скрестив руки на груди и чуть склонив голову. В эти моменты можно было увидеть его истинное выражение лица. Открытое, беззащитное: словно он занимается любовью или ждет чего-то важного. Лишнее уходит: эмоции, флирт, его улыбка. Он становился настоящим — с расслабленными мышцами и приоткрытым ртом. По-прежнему красивый и естественный, как тигр в своей среде.

Я любила эти моменты. Все будет потом: боль, кровь, кошмар наяву — все, что сопровождает превращение. Но в этот момент, за секунду до ада он был по-настоящему красив.

И он об этом знал.

Видел, как я смотрю на него, затаив дыхание. С яблоком, поднесенным к губам, о котором забыла…

Я резко вдохнула, выныривая из воспоминаний. Сладких и болезненных одновременно. За мою короткую жизнь я мало помню хорошего. Мои мальчики — одно из них.

В кармане тренькнул телефон — пришло сообщение. Почти не надеясь на приятные новости, я посмотрела, кто меня беспокоит. Незнакомый номер. Всего несколько слов: «Есть работа для вас» и номер телефона.

Повезло.

Жить на что-то надо, а украшений, подаренных мальчиками, не хватит навечно. Но сначала нужно выспаться. Я вылила остатки кофе в раковину и встала.

Пусть мне приснится что-нибудь хорошее, а не «Авалон».

Проснулась я резко.

Издержки одинокой жизни и замотанности. Вот ты в темноте и тебе хорошо — не помнишь себя и свою сраную жизнь. А потом тебя что-то включает. Ты тупо пялишься в потолок, пытаясь понять, где ты и что здесь делаешь.

Вот таким выдалось у меня… Чуть не подумала — утро.

Ничего подобного. Стены окрашены закатными лучами. Свет в спальню проникает мягкий, может, в том вина моих тонких персиковых штор. После такого-то приключения ночью, неудивительно, что проспала весь день.

Я зевнула в кулак, подползла к краю постели и взяла телефон с бабушкиного комода. Он считался старьем, поэтому раньше стоял в «моей» комнате. А я его обожала, мне казалось, он до сих пор хранил тепло моих близких, которых давно нет на свете. Теперь мои близкие — два кошмарных парня.

Почти семь вечера.

Пора вставать, если не хочу опоздать.

Я проверила звонки: меня никто не беспокоил. И мальчики тоже… Я почувствовала небольшое беспокойство. Совсем легкое. Когда я видела их в последний раз, они были на грани драки. Все ли в порядке, не ранены ли?

С тяжелым вздохом я умылась, расчесала волосы и завязала их в тугой некрасивый хвост. Он мне совсем не шел. Но чем меньше во мне узнают «ту самую Оливию», тем лучше. И оденусь тоже похуже.

Я проверила сообщения. Встречу назначили на одиннадцать вечера, да еще в паршивом районе. Зато потом совершенно свободна.

Работа неофициальная, но за нее платят. К тому же, чем мне еще заниматься? Я ни хрена не умею. Если вас похитят в юном возрасте и выпустят через два года, вы не успеете освоить полезные навыки.

Я вот не успела. Хотя мальчики не запрещали. Только я этого не сделала — жила одним днем и мне было хорошо. Я натянула вчерашнюю джинсовку — она до сих пор пахла духами Леры, и спустилась во двор.

Уже почти стемнело.

Я люблю ночной город, просто вру, что нет.

Во мне что-то оживало ночью — какая-то жизнь, энергия. Раньше именно ночью я чаще ощущала себя счастливой и это чувство осталось. Иногда я смотрю на закат, на город с розовыми стенами, с затихающими голубыми улицами, с красочным небом. И вспоминаю, как жила в «Авалоне».

Я не тосковала по нему. Просто это все, что у меня есть. Не считая древней развалины, на которой я езжу. Когда-то в прошлом веке это называлось автомобилем.

Я вздохнула, переключила рычаг и начала сдавать назад. Злилась и мечтала купить нормальную тачку взамен этой. Обычные спокойные мысли. Все, как у нормальных людей.

Добралась я быстро — дороги почти свободны. Но припарковалась на перекрестке, а мне нужно вглубь квартала.

Запутанные переулки нашего города — настоящее наказание.

Во-первых, здесь почти всегда темно. Во-вторых, асфальт разбит и весь в мусоре. От серых каменных стен веет холодом, фонари работают через один. Сейчас улица погрузилась во тьму, лишь в конце мигал тусклый темно-желтый огонек. Я с сомнением смотрела вдоль тротуара, размышляя, безопасно ли туда соваться. Нужно было шокер взять.

Здесь все не так. Даже не знаю, чем этот город так провинился. В проклятом месте построили?

Я добралась до небольшого, но оживленного бара. Судя по плохой музыке, выступала банда то ли панков, то ли начинающих рокеров. С досадой я сверилась с адресом и скривилась. Бар «Бочка». Дешево, сердито, ужасно. Заходите к нам. Им нужно было открыться под этим лозунгом.

Клиент пока не подошел, и я закурила. Хватило меня на две затяжки — я раскашлялась и выбросила сигарету в урну.

Ждать пришлось недолго. Через минуту ко мне подвалил парень и приобнял, будто я ему подружка.

— Здорово, — он нажевывал жвачку и тупо, но лучезарно улыбался.

Точно клиент?

На всякий случай я врезала ему локтем в грудь, чтобы отвалил. Он отшатнулся и схватился за сердце, словно я поразила его насмерть, а затем дико заржал. Ну и придурок.

— Как звать? — кивнула я. Обращение на «вы», как и прочие любезности, я опустила, смерив парня взглядом.

— Димон. Да не ссы, я тебя нанял.

Ну, я и так увидела, что не Дмитрий.

Не похож на клиента, ну никак. Меня это не сильно насторожило: настоящий заказчик не хочет светиться, это нормально.

— Деньги вперед, — твердо сказала я и сделала вид, что ухожу. У такого контингента, по опыту знаю, денег не бывает.

— На, подруга, — он вытащил из заднего кармана джинсов, с которого свисала длинная звонкая цепочка и крепилась к его ширинке, толстую пачку купюр и отсчитал несколько тысяч. — Остальное потом.

Я спрятала деньги в потайной карман джинсовки, и кивнула на вход в «Бочку».

— Тут работаем?

— А-то, — он снова заржал и приобнял меня. — Не ломайся ты! Так натуральнее. Будто телка моя.

Я скрипнула зубами, но возражать не стала. Телка, так телка.

Пленница — ничем не лучше.

— Пошли, — проворчала я, и мы направились к дверям.

За вход платили только парни. Клиент отдал охраннику деньги за билет и взамен получил печать на запястье с логотипом клуба. Метка для избранных.

Сразу за оцеплением мы остановились.

Во-первых, я оказалась права — на высокой сцене прыгала, извивалась и изрыгала из себя песни группа худосочных рокеров. Зал под завязку, несмотря на то, что музыкальные потуги оставляли желать лучшего. Это никого не беспокоило.