– Вот если бы она у тебя деньги украла, ты бы ее простил?.. Я понимаю, с мужиком там изменить, а деньги – это что? Деньги – это тьфу!

Данила пожал плечами. С одной стороны, Дима был прав. Измену с деньгами простить легче, чем с мужчиной. Но в то же время в его голосе чувствовалась фальшь, которой он пытался прикрыть страшные откровения своего подчиненного. Возможно, человек, которого обокрала Рита, сам бы нечист на руку. Возможно, он действительно приговорил ее к смерти. Просто Даниле вовсе не обязательно это знать, поэтому Дима и плетет перед ним кружева.

Спору нет, Рита – дрянь. Но ведь она всего лишь воровка. Ее нужно судить, приговорить к сроку в исправительной колонии. Но никто не имеет права ее убивать. А Рома уже дал волю своим фантазиям – сначала изнасиловать девушку, а затем закатать в бетон. И он говорил об этом с уверенностью, как будто иначе и быть не могло. Значит, он знал, что так и будет...

Данила почувствовал, как еж в его сознании еще больше растопырил свои колючки. Он должен был восстановить справедливость – Риту отдать в руки правосудия, а Диму с его бригадой вывести в расход, чтобы он никогда больше и никому не мог причинить зло... К счастью, он осознавал, что на него накатывает ночной приступ безумия. Поэтому постарался взять себя в руки. Незаметно для Ромы достал из кармана таблетку снотворного, проглотил ее и, закрыв глаза, попытался представить спокойное море под ярким южным солнцем. Шелест пальм, шорох пляжной гальки под ногами, умиротворяющая тишина и космический покой...

Проснулся Данила от легкого тычка в плечо. Открыл глаза, сфокусировался на ухмыляющейся физиономии Ромы.

– Слушай, ты, случайно, не в пожарной охране служишь? – насмешливо спросил парень.

– Да нет, егерь я.

– А я думал, в пожарной охране. Так только пожарники спать могут... Третий час уже, а ты все дрыхнешь...

Солнце светило ярко, высоко и, кажется, с западной половины небосклона. Похоже, Рома не врал. Да и по своему внутреннему состоянию Данила чувствовал, что спал больше, чем нужно.

А ведь не должен он был спать. Не с теми он людьми связался, которым можно доверять. И босс у них подозрительный, и сами они какие-то муторные. А еще у них личные претензии к Даниле. Пока они вроде бы позволяют ему играть на своей стороне, но вдруг возьмут да передумают. Затянут удавку на его шее, а он даже не проснется, чтобы похрипеть немного перед смертью...

– А где Дима? – спросил он, обнаружив, что бригадира нет в машине.

– Где, где? В гнезде... – обиженно, как ему показалось, протянул Рома. – Чаи гоняет.

– С кем?

– Так с этой, ну, с Риткиной теткой... Это я ему идею отгрузил. Надо, говорю, позвонить ей в дверь и сказать, что риэлторское агентство адрес ее дало, типа, она комнату сдает. Ну, он пошел, позвонил, а она – ошибочка, говорит, вышла. Но если, говорит, комната нужна, она может сдать... Короче, понравился ей Дима. Она одна живет, без мужа, сын в летнем лагере, сама в отпуске, чего, думает, не замутить? А баба она чумная, тридцать лет всего, вся из себя, я бы и сам с такой закрутил...

– Чумная! – передразнил Рому Витек. – Ты ее видел, что говоришь?

– Так Дима звонил, говорил...

– Говорил. Может, он приколоться с тебя хотел. Ты же у нас особо озабоченный, вот он тебе и прогнал, чтобы ты подергался...

– Кто это особо озабоченный? – вскинулся Рома.

– Да ты! – встал на дыбы Витек.

Обычно спокойный, сейчас он походил на сильного волка, оскалившего свои клыки, чтобы напасть на противника. Взъерошенный, нахохленный, в глазах шаровые молнии, а изо рта – зловоние с нечищеных зубов.

– Я не понял, это что, наезд? – Рома тоже встал в штыки.

Но чувствовалось, хвост у него поджат. Может, Витек и уступал ему в габаритах, но матерости в нем было погуще.

– А ты бабами не доставай, понял?

Казалось. Витек, дает ему последний шанс, чтобы он успокоился. И Рома это осознал.

– Ну а если давно не было? – пошел на попятную он.

– Завяжи в узел и терпи, – смилостивился Витек. – Я же терплю... Вот Ритку возьмем, тогда и оторвемся. А пока не фиг травить душу...

– А оторвемся? – осторожно улыбнулся Рома.

– Ну, ты же правильно сказал, чего добру пропадать?.. А Димка пусть с ее теткой развлекается, если может, это его право...

– Может, поделится?

– А это ты у него спроси... Давай-ка лучше за чебуреками сходи, – распорядился Витек. – А то жрать охота...

– Может, лучше пусть Данила сходит. Он у нас, типа, молодой...

Данила понимал, что Рома не столько хочет переложить на него свою обязанность, сколько – принизить. Но его тошнило от этой компании, от их разговоров. К тому же он не собирался становиться членом их команды, так почему бы не провериться?

– Сам ты молодой, – пристально, без тени сомнения в своих силах посмотрел он на парня.

И, не ожидая ответной реакции, вышел из машины.

– Я сейчас...

Недалеко от дома он обнаружил небольшой рынок, где торговали и шаурмой, и чебуреками. Но он выбрал павильончик, где на больших электрических сковородках жарили обычные русские блины.

Ему не хотелось возвращаться в машину, поэтому он обосновался за высоким столиком возле павильона, неторопливо съел три блина с ветчиной и сыром, запил все это чаем из пластикового стаканчика. Снова сделал заказ, на этот раз для парней. Не нравились они ему, но ведь он вызвался их накормить, значит, должен сдержать свое слово.

В ожидании заказа он взял бутылку холодной колы, снова встал за столик. Солнышко припекает, ветра нет, над перекрестком туман из выхлопных газов, народ вокруг суетится – все куда-то спешат, у всех дела. Худосочный парень с ирокезом и в черной майке с черепами – и этот куда-то торопится, видно, ждут его такие же панки, чтобы дернуть где-нибудь в подворотне и обсудить философский вопрос, есть ли жизнь в консервной банке. Два таджика-гастарбайтера в спецовках и с метлами – ну, это понятно. Симпатичная девчонка с волосами как будто из соломы, в рваных джинсах на бедрах, с рюкзачком; стремительная, лишенная женственности походка... Может, и Рита сейчас вот так же спешит к своей тетушке, а там – волчий загон.

Но ведь она сама во всем виновата. Не надо было воровать, жить преступной жизнью... Но в то же время никто не давал права Диме и его боссу распоряжаться ее жизнью, а Роме и Витьку – надругаться над ней, прежде чем убить...

Впрочем, пусть, что хотят, то и делают. Он заберет свое колье и сделает всем ручкой. Не было у Данилы желания ввязываться в историю из-за какой-то воровки. В конце концов, это закон естественного отбора – слабых и подлых убивают свои же...

– Чего так долго? – спросил Рома, когда Данила вернулся в машину.