— Заходите, чего топчетесь, — донесся зычный и какой-то сытный, как показалось Максиму, голос.

Екимов втолкнул вперед себя Михайленко и зашел сам.

— Здрам желам, — обыденно произнес он и пожал протянутую человеком в генеральских погонах руку.

— А ты и есть, значит, Михайленко? — Ниже среднего роста, пухленький, с маленькими и очень острыми глазами, генерал, заложив ногу на ногу и покачиваясь на стуле, перевел взгляд с Екимова на Максима и стал рассматривать лейтенанта. — Про ОРД[12]и ОРМ[13]что-нибудь слышал?

Генерал был больше похож не на военного, а на полного веселого сельского врача, который с одинаковыми шутками и прибаутками мог как осматривать горло простывшего малыша, так и резать ногу, пораженную гангреной, а вечером непременно шел в баню, где на столе в предбаннике его ждал жареный гусь, вареники и галлон пива.

— Товарищ генерал, в институте курс оперативно-розыскной деятельности был. Немного знаю теорию.

— Екимов рассказал, чего от тебя ждут?

— В общих чертах, — вставил подполковник.

— Угу. Значится, нет.

Генерал встал с кресла и подошел близко к Михайленко. Обхватив пуговицу на его камуфляже, он стал ее крутить.

— Раньше чекиста готовили минимум пять лет, — как бы оправдываясь, проговорил генерал, — теперь вот кадровый голод. В Москве, в регионах — люди есть. Тут… Мало кто по доброй воле сюда едет. Особенно хорошие специалисты. Приходит телеграммка, скажем, в Омск: срочно командируйте двух лучших оперативников и одного следователя в район проведения КТО[14]. И что? Какой начальник отправит лучшего? Шлют часто тех, кого не жалко…

— Я не совсем понимаю, товарищ генерал, разве они прибывают не с частями? Я имею в виду «молчи-мол…», ну, особистов?

— Екимов, ты что ему наговорил?

— Еще ничего не успел, товарищ генерал.

— Слава богу. А то, если б ты стал еще ему объяснять, парень подумал бы, что в галактические рейнджеры пришел служить…

Максим удивленно посмотрел на генерала, потом на Екимова.

— Управление контрразведки при ВОГ — это особая структура, — принялся объяснять генерал. — Всю ее тебе пока рано знать. Пока иди устраиваться. Получай оружие и все, что положено. Да, Екимов, отведи его к кадровикам, пусть контракт подпишет…

Последнее было произнесено медленно.

— И еще, — остановил уже на выходе офицеров генерал, — я так понял, сегодня лейтенант становится старшим лейтенантом?

— Так точно, — произнес Михайленко.

— Разрешаю отметить и пригласить себя. Все понятно?

— Так точно, товарищ генерал, — выпалил Максим.

— Ты чего такой невеселый? — спросил Екимов, когда они вышли из палатки.

— Я ж, товарищ подполковник, ни рожна в этом всем не понимаю. Оперативные группы, следователи…

— Это твой плюс. Глаз не замылен. Вообще, в нашем отделе двадцать человек, и со всеми ты сможешь познакомиться еще нескоро. Ты же скоро поедешь на ротный опорный пункт возле Гудермеса.

— Зачем?

— Начну издалека. Понимаешь, война… Эта война имеет несколько фаз. Первая — фаза войсковых операций. Это когда боевики действовали большими группами, имели центр координации, фронт, штабы. Теперь они большими группами действуют все реже… То есть все это переходит во вторую фазу — фазу диверсионной войны. Они разделились на мелкие группы по пять-двадцать человек и занимаются подрывами, ликвидацией лояльных к режиму, провокациями. Но группы, так или иначе, имеют центр управления, единый, пусть и не все контролирующий, штаб. И его-то охраняет большое количество бандитов. Более того, они в состоянии набрать массу и ударить по отдельному пункту, цели. Я, к слову, этого жду. Раз в год, но такое будет происходить. Может, даже чаще. Им же надо показывать и миру, и населению, что они в силе и в любой момент могут вернуть власть. По всей науке следующая фаза, в случае нашего успеха, это когда штаба и единого управления не будет и мелкие группы будут уничтожены или сложат оружие, перейдут на сторону нового нашего правительства. В случае неуспеха все это может перерасти в новую войну и восстановление их власти…

— То есть нам надо просто найти и уничтожить их штаб?

— Не совсем все так просто. Центральный штаб разделен на десяток, а то и больше раскиданных по всей Чечне и постоянно перемещающихся с места на место групп. В какое-то время, с определенной периодичностью, они собираются вместе. Так что вычислить трудно. Но есть у них группа, подразделение — как будет угодно, — в которой имеется ретранслятор, мини-типография, редакция. Своеобразное информагентство, собирающее все новости из мелких бандгрупп, данные осведомителей о передвижении наших частей и многое другое. И если накрыть эту группу, считай, полдела сделано. А через нее уже будем выходить и на оставшихся… Вот, к слову, их газетенка. Насчет нее я узнал восемь дней назад. Сравнил с подпиской чеченских газет довоенных лет. Большие публикации, к примеру, статья «Кяферы-язычники и шариатский суд» очень похожа по стилю и оборотам речи со статьей восемьдесят третьего года «Антисоветские высказывания в западных СМИ» некого Магомеда али Бетиевича. Старик не любит федералов и вообще людей с оружием — что боевиков, что нас. Так что расположить его к себе — проблема не из легких.

Екимов помог Максиму закупить спиртное и продукты в местном военторге.

— Генерал у нас нормальный, но, как только увидишь, что он переходит нормы и очень не трезв, притворись, что ты в еще худшем состоянии. Он поругает тебя, умилится, вспомнит молодость и уйдет спать.

Они вышли к воротам штаба.

— Оглянись вокруг. Что тебе, как военному человеку, подозрительно? — вдруг спросил Екимов Михайленко.

Максим посмотрел по сторонам.

— Только то, что очень много смуглых ребят, может, чеченцев, а может, турок, домики тут для офицеров вместо палаток строят.

— Так… Уже неплохо. А посмотри направо.

С правой стороны, возле КПП, ведущего в штаб объединенной группировки, стояла шашлычная с едким названием «У Муслима».

— Вот туда мы сейчас и пойдем. Только что бы я ни сказал, веди себя естественно, ладно?

— Понял.

В шашлычной было полно народу, в большинстве своем — старшие офицеры. Только закончилось оперативное совещание в штабе, и руководители различных звеньев, обойдя надоевшую офицерскую столовую стороной, устремились к «Муслиму».

Здесь царил запах пота и шашлыка, слышались громкие речи и обсуждения приказов. Сама же шашлычная напоминала простой армянский ресторанчик где-нибудь в Верхнем Урюпинске.