Корин изумленно моргнул, не зная, что сказать.

— Так оно и есть, парень, — кивнул ворон, взлетая со скалы в небо. — Увидимся внизу, на скелете!

Впоследствии Корин еще не раз пировал вместе с этим вороном над трупами убитых волками животных. Но только на теле задранного лося наконец-то познакомился с Хаймишем, хромым глодателем, которого впервые увидел в ночь своего прибытия в Далеко-Далеко.

Хаймиш притягивал Корина. Чем больше он наблюдал за этим хромым одиноким волком, тем больше убеждался, что остальные члены клана не только презирают его, но и, странным образом, побаиваются. Он не сразу понял, что это был не страх и не презрение — на самом деле волки просто старались держаться от Хаймиша подальше, испытывая к нему нечто среднее между брезгливостью и уважением.

Так или иначе, Хаймиш тоже был изгоем, и уже поэтому Корин хотел познакомиться с ним поближе. При этом он не забывал о цели своего путешествия в этот край, помнил, что должен получить образование и стать настоящим огнечеем, как Гранк, чтобы воспитывать маленького Корина и помочь ему стать королем. И все же сову непреодолимо тянуло к хромому волчонку, он просто не мог противиться силе этого чувства.

«Обучение может и подождать!» — думал Корин, продолжая следовать за волчьим кланом.

Как-то клан Макдункана целый день и половину ночи преследовал лося. Волки напали на несчастного в реке, после чего лось уже не смог подняться на берег. Тогда стая бросилась на него. И снова Корин стал свидетелем того таинственного мгновения, когда дичь и хищник обменялись долгими взглядами и жертва приняла свою судьбу. И снова, как и в первый раз, что-то содрогнулось в глубине его желудка.

После того как лось был убит, волки начали пир. Они ели и ели, и Корину стало казаться, что этому конца не будет. Вороны тоже проголодались, и на этот раз волки даже позволили им спуститься к трупу до того, как закончилась их трапеза.

Судя по изумленным взглядам волчьих птиц, вороны и волки нечасто пировали вместе. И только бедного Хаймиша по-прежнему не подпускали к мясу.

Перед самым рассветом на берегу реки показался огромный медведь. Корин сразу узнал в нем гризли, о которых ему когда-то рассказывал Филипп. Волки мгновенно бросились прочь, за ними последовали и вороны. Корин отлично их понимал. Кто захочет спорить с гризли, который может без труда размозжить волчью голову одним ударом своей могучей лапы!

Но вскоре оказалось, что волки вовсе не собираются без боя оставлять свою законную добычу. В конце концов, они гнались за этим лосем полдня и всю ночь, так что дичь по праву принадлежала им.

Отбежав на небольшое расстояние, волки припали к земле и медленно поползли к медведю. Когда до исполинского зверя оставалось всего несколько прыжков, сразу шестеро из них, всколыхнув редкую зимнюю траву, бросились на врага. Двое впились зубами ему в задние лапы, один прыгнул на морду и попытался вцепиться в нос, еще двое кинулись под брюхо. Шестой волк злобно затявкал и защелкал зубами.

Медведь медленно развернулся, взмахнул страшными лапами — ив тот же миг один из волков кубарем покатился по земле, а остальные бросились врассыпную.

Медведь неторопливо вернулся к брошенной дичи. Корин вдруг почувствовал страшный голод. Может быть, рискнуть и спуститься? В конце концов, перед волками у него было одно немаловажное преимущество — он мог в любой момент взлететь.

Корин был так голоден, что не стал дольше раздумывать. Он спустился и завис над мертвым лосем. Медведь его заметил, но даже не подумал отрываться от еды.

Корин спустился еще чуть ниже. И на этот раз медведь не повернул головы. Поскольку гигантский хищник объедал мясо с ребер добычи, Корин скромно опустился на задние лапы лося и принялся за еду. Медведь опять не удостоил его даже взглядом. Несколько минут они ели молча, но вскоре Корин услышал, как волки снова начали медленно подкрадываться к мясу. Что ж, пример заразителен!

Не отрываясь от еды и не поворачивая головы, Корин громко произнес:

— Слушай меня, Макдункан. Первым к еде подойдет Хаймиш, а потом — все остальные.

Корин сказал это каким-то новым, незнакомым тоном, удивившим его самого. В голосе его было странное спокойствие, напоминавшее покой в оке урагана. И он нисколько не удивился, почувствовав, как в знак согласия волки за его спиной прижали уши и припали брюхами к земле.

Волки молча отошли назад, а Хаймиш приблизился к Корину:

— Я не привык когда столько мяса. Обычно мне приходится глодать кости.

— Мне рассказывали об этом, — ответил Корин.

Остальные волки молча присоединились к пирующим. Они не посмели приблизиться к ребрам, которые обгладывал медведь, поэтому сгрудились вокруг задних лап лося, так чтобы Корин оказался между ними и гризли.

Время от времени волки поднимали окровавленные морды и бросали внимательные взгляды на молодую сову. Происходило нечто небывалое, такое, чего здесь ни разу не случалось за долгие тысячелетия, прошедшие с того времени, как страховолки поселились в краю Далеко-Далеко. И все сделала эта незнакомая сова.

Волкам было не по себе. Они заметно нервничали и невольно вспоминали легенды о Священных вулканах, которые до сих пор стерегли их великие сородичи. Именно там много-много сотен лет тому назад другая очень странная сова спрятала Уголь Хуула.

А в это самое время, за морем Хуула, за много лиг от страны Далеко-Далеко, маленькая пятнистая сова вынашивала свои тайные планы. Никто из ее ближайших друзей, даже члены Самой лучшей в мире стаи, не должны были знать о том, что их подруга Отулисса задумала совершить путешествие в неизвестность в полном одиночестве.

С одиночеством Отулисса мысленно примирилась, гораздо сложнее было согласиться с неизвестностью. Разумеется, винить тут было некого. Никто не знал о ее миссии, за исключением, разве что, старого Эзилриба. Но старый наставник умел держать клюв на замке. Легче было заставить камень петь, чем вытянуть из него сведения, которыми он не был расположен делиться. То же самое, разумеется, относилось и к его старой домашней змее Октавии.

Вся эта история началась в разгар лета, а сейчас на острове была уже осень. В середине лета Отулисса впервые почувствовала присутствие скрума своей любимой наставницы Стрикс Струмы, убитой Нирой во время легендарной битвы за остров. Отулисса тогда едва не сошла с ума от горя и гнева и навечно пометила Ниру, располосовав когтями ее белоснежный лицевой диск.