Потом они долго лежали с закрытыми глазами. Сердца учащенно бились, кожа горела и лоснилась от испарины. Воздух в их яме, казалось, был пропитан благоуханием роз, гардений и чего-то еще, чему не было названия.

Райан лежал, уткнувшись лицом в ложбинку между холмиками грудей Элен. Сделав глубокий вдох, он произнес:

– Господи, какой же восхитительный запах исходит от тебя!

Открыв глаза, Элен уставилась в темноту. Она совершенно забыла о масле, которым было натерто ее тело.

До встречи с Райаном Элен еще не приходилось оказываться с мужчиной в подобной ситуации.

Элен вовсе не хотелось верить в колдовские чары ароматного масла, предложенного ей Дивотой.

– Как они называются? – спросил Райан.

– Что?

– Твои духи. У них есть название?

– Не думаю.

– Неужели ты не знаешь? Я думал, что большинство женщин не отстает от моды.

– Конкретно эти... они особенные, – неохотно ответила она.

– Такой букет запахов мне раньше не встречался. У тебя что, во Франции остался свой парфюмер?

– Неужели это важно?

– Мне просто интересно. Духи и ароматичные вещества составляют львиную долю грузов, с которыми мне время от времени приходится сталкиваться.

– Особенно на французских судах?

– Как сказать. А вот это... это твое индивидуальное благовоние?

Любопытство Райана показалось Элен чрезмерным.

– Его Дивота приготовила специально для меня, – недовольно проговорила Элен.

– В самом деле? – произнес он с недоверием и слегка насмешливо. – Не думаю, что такой букет ароматов можно будет когда-нибудь встретить снова...

– Пожалуй... ты прав... навряд ли... – сдержанно ответила Элен.

– Что-нибудь не так? – Он перекатился на бок и протянул руку, чтобы дотронуться до ее лица. – Я сделал тебе больно? Я понимаю, ты же была девственницей...

– Нет же, совсем нет!..

Ей совершенно не хотелось обсуждать с ним эту тему.

– Я готов принести тебе свои извинения. Только мне кажется, что уже чуть-чуть поздновато.

– Да уж, пожалуйста, избавь меня от этого.

– Честно говоря, я не хотел заходить так далеко... Но... ты такая обворожительная, и мне с юбой было хорошо, твои благовония просто одурманили меня...

– Понимаю. Это я во всем виновата.

– Я этого не говорил.

В течении нескольких секунд Дивота казалась лишь темным силуэтом на его фоне.

– Возьмите вот это, пожалуйста, только осторожно, он горячий, – сказала Дивота и подала оловянный кофейник.

Райан взялся за обернутую полотенцем ручку кофейника и поставил его на пол. Потом Дивота подала вазу с фруктами и кофейные чашки, а за ними – ведро с горячей водой, кусок мыла и полотенце. Вынув из кармана передника небольшую расческу, она бросила ее Элен.

Элен и Райан поблагодарили Дивоту. А женщина, смутившись, только отмахнулась:

– Если вам еще что-нибудь нужно, говорите, только быстро.

Элен смущенно взглянула на Райана, но тот покачал головой.

Дивота хитро и проницательно посмотрела на них обоих, разглядев, что они полуодеты. Тонкая, понимающая улыбка пробежала по ее губам и исчезла.

– Ну, тогда я пойду... Мне уже пора. Навещу вас вечером, когда все в доме улягутся. Ведите себя осторожно, – сказала она, посмотрев на Элен.

– Ты тоже.

– Непременно.

Люк над ними закрылся. Слышно было, как Дивота расставила по местам стулья и вскоре удалилась.

Элен не знала, чего ей хочется больше, – горячего кофе, чтобы поднять настроение, или горячего омовения, чтобы освежить тело. И поскольку тепловатый кофе всегда хуже теплого обтирания, она для начала присела рядом с Райаном, чтобы позавтракать, – кофе и булочки, бананы и крылышко жареного цыпленка, оставшегося с вечера.

Сочетание этих блюд показалось затворникам пищей богов. Элен с удовольствием принялась за завтрак, но вдруг ощутила свою вину за то, что жива и наслаждается вкусной едой, в то время как ее отец и другие погибли... Но разве она может вернуть их?

Элен долго еще чувствовала себя подавленной...

После завтрака она стала умываться. Райан, сидя на постели с чашкой недопитого кофе в руках, уголком глаза наблюдал за ней. Выражение его лица было напряженным.

– В чем дело? Ты что, никогда не видел утреннего туалета женщины?

– Я никогда не видел такой женщины, как ты.

– Ты имеешь в виду мои волосы? – спросила Элен, приподнимая еще не расчесанную золотистую завесу своих волос и протирая влажным полотенцем шею и горло.

– Их цвет совершенно необычный, но я, по правде говоря, думал не о них. Я любуюсь твоей грацией, каждым твоим движением.

– Что за сказки! – недоверчиво проговорила она. – Тебе, должно быть, опять чего-то захотелось...

– Смотря чего! – ответил он с хитрой улыбкой. – Зависит от того, что ты предложишь.

– Ты ненасытен! – Элен приоткрыла ротик в притворном удивлении и возмущении, и краска залила ее лицо.

– Что я могу с собой поделать, если ты меня так восхитительно обольщаешь?

Ее движения замедлились. Она опустила руки, в которых держала полотенце, и удивленно посмотрела на Райана. С этим мужчиной она уже трижды за эту ночь занималась любовью после первого, неожиданного порыва страсти, а в последний раз перед самым рассветом. Ей стало казаться, что их забавы с Райаном становились неумеренными.

«Ненасытный»! Именно это слово произнесла Дивота. «Онпревратитсявтвоегораба– егожеланиектебестанетненасытным».

– Неужели ты чувствуешь ко мне такое сильное влечение? – спросила она невинным тоном, опуская глаза. – Или ты просто давно без женщины?

Райан рассмеялся, допивая последние капли своего кофе и отставляя чашку. Он поднялся, встав на одно колено и наклоняясь к ней.

– Похоже, и то и другое. Можем проверить это сегодня утром, чтобы окончательно удостовериться.

Она отстранила его рукой:

– При дневном-то свете?

– А что, это имеет значение?

Ей пришло в голову, что мыло и горячая вода снимут его возбуждение, если только Дивота говорила правду о духах.

– Ты еще не обтирался, – тянула время Элен.

Как оказалось позднее, его страсть к ней отнюдь не уменьшилась после обтирания, а даже возросла.

День тянулся медленно. Уже не раз Райан и Элен сожалели, что не сообразили попросить у Дивоты колоду карт, шахматы или другуюкакую-нибудь игру, чтобы скоротать время. Говорили и о том, что было бы хорошо раздобыть книжку, а то и две, чтобы занять себя чтением на следующий день, но оба соглашались, что света в этой яме для чтения было явно недостаточно. Они впадали в дрему и просыпались от каждого шороха, напряженно вслушиваясь и шепотом обсуждая, что могло бы производить этот шум.