Лейни недоверчиво посмотрела на него.

— Вы что, серьезно? — Она забрала у него свою руку. Столь простым вопросом он невольно подчеркнул, насколько по-разному они живут. Будто с разных планет — так мало у них было общего. — Мистер Сарджент, я живу на зарплату школьной учительницы. Живу вполне сносно и сумею вырастить ребенка. Но прислуга в мой бюджет не вписывается.

— Ты так прекрасна в свете камина, Лейни.

Она раздраженно вздохнула и откинула голову на подушки. Но в следующую секунду подняла ее. Эта поза слишком зримо вызвала в памяти ту ночь в его квартире. В камине весело потрескивали поленья, бросая вызов ее грусти.

— Мне очень нравится, когда в холодную ночь растоплен камин. Спасибо.

— Всегда к вашим услугам. — Он вновь взял ее за руку.

— Мне было трудно таскать поленья, поэтому…

— Я бы предпочел, чтобы ты не поднимала ничего тяжелее кисточки туши для ресниц.

Она посмотрела на него, на сей раз не злобно, а печально.

— Вы действительно намерены поселиться здесь?

— Ну да.

— Зачем?

Разглядывая ее пальцы с узкими ноготками, он тихо ответил:

— Хочу быть рядом с тобой. Рождение ребенка — это событие, при котором следует присутствовать обоим родителям. Я хочу видеть, как появится на свет мой ребенок.

Она облизнула губы. Его легкие прикосновения и поглаживания вызывали странный трепет в ее теле. Она вспомнила, как столь же нежно он касался ее ладони языком.

Воспоминания об этих и других ласках все еще тревожили Лейни, но руку она не отдернула. И отчаянно пыталась понять, зачем он ее разыскивал. Лейни сознавала: бессмысленно отрицать, что это его ребенок. Да и к чему это? Они оба знают правду.

— Даже если бы я согласилась, как вы можете оставаться здесь до рождения ребенка? У вас в Нью-Йорке бурная, насыщенная жизнь — ваша адвокатская практика…

— Об этом позаботится штат моих помощников. Если хочешь, расскажу подробно, но…

— Нет. — Она покачала головой. Гораздо больше ее интересовали другие вещи. — У вас наверняка есть родственники, друзья, которые захотят узнать, почему, бросив все, вы отправились в Арканзас. Вы ведь не рассказывали им обо мне?

— Родственников у меня много, — с улыбкой подтвердил он. — В свое время ты с ними познакомишься. — Лейни побледнела, представив, как сборище снобов неприязненно разглядывает ее. — Пока что я сказал им, что уезжаю на некоторое время по личным делам. Им, конечно, любопытно, но они уважают мое право на частную жизнь.

Поцеловав ее ладонь, Дик стал поглаживать ее руку все выше и выше, пробираясь в широкий рукав халата.

— Что же до всего остального, у меня очень мало друзей, достойных доверия, кому я поведал о тебе.

— А другие… э-э…

— Женщины? — Он неопределенно пожал плечами. — Я никогда не был женат. Было несколько более-менее серьезных связей и множество случайных.

— Понятно, — отозвалась она, с трудом сглатывая слюну, желая узнать побольше об этой стороне его жизни и в то же время радуясь, что ничего не знает.

— А твои родственники? — поинтересовался он.

— У меня их нет.

— Совсем никого?

— Да. Никого.

— А молодые люди, о которых следует мне рассказать?

Лгать было бесполезно.

— Нету.

— Я хочу тебе признаться, что с тех пор, как мы были вместе, я не спал ни с одной женщиной.

Лейни была ошеломлена, и это отразилось на ее лице.

— Я тебе не верю, — прошептала она. Чтобы такой мужчина, обходительный, состоятельный и мужественный… Она-то знала его возможности…

— О, очень скоро поверишь, увидишь, как я изголодался по женской ласке, — тихонько рассмеялся Дик, но уже в следующий миг посерьезнел. — Лейни, ты мне нужна. И мне нужен мой ребенок. Я уже не в том возрасте, чтобы начинать играть в сомнительные игры, и мне бы не хотелось запутывать ситуацию, и так изрядно испорченную мной. Поверь, я не могу рисковать тобой и моим ребенком.

Он встал и отошел к камину. Помешал кочергой угли под поленьями — пламя вновь ярко разгорелось.

— Я, конечно, мог бы завоевывать тебя постепенно, обхаживать, добиваться расположения. Но тогда, пожалуй, выставил бы себя посмешищем. Не говоря уже о том, в каком неловком положении оказалась бы ты. — Повернувшись к ней, он весело улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. — Большинство людей, особенно в здешних краях, сочли бы не слишком уместным обхаживание беременной дамы, раздельно проживающей с мужем. И вдобавок, терпение никогда не входило в число моих добродетелей. Мне импонирует быстрое достижение результатов. — Он направился к ней, продолжая говорить. — Вижу по твоему лицу, что мое присутствие здесь по-прежнему тревожит тебя. Я вызываю у тебя отвращение? Тебе противна сама мысль, что ты занималась со мной любовью?

— Нет, — не сумев солгать, призналась Лейни.

Он с трудом сдержал улыбку облегчения.

— Что ж, уже неплохо. Все дело в моем возрасте? Сколько тебе лет?

— Двадцать семь.

— Слава Богу, я боялся, что ты еще моложе. Между нами разница в шестнадцать лет. Тебя это беспокоит?

— Нет, Дик. — Услышав из своих уст его имя, Лейни быстро вскинула голову — посмотреть, заметил ли он. Заметил. И присел рядом с ней на диванчик.

— Но в чем же тогда дело, Лейни?

— Во всем, — беспомощно ответила она, всплескивая руками. — В тебе. Во мне. Возраст — это самое несущественное. Главное, что мы совершенно не знаем друг друга, за исключением… — Она отогнала прочь неотступные воспоминания об их ночи.

Ах, Лейни, до чего же ты мила, подумал Дик.

— Лично мне знакома каждая твоя клеточка. — Просунув ладонь под ее халат, он принялся поглаживать большим пальцем треугольную впадинку у основания ее шеи. — И ты меня тоже знаешь. Мы же дотрагивались друг до друга, исследовали, целовались…

На щеках Лейни выстудили красные пятна.

— Мы не знаем друг друга в других, более важных отношениях.

Заключив Лейни в объятия, Дик прижал ее голову к своей груди.

— Именно поэтому я и приехал. Хочу, чтобы мы узнали друг друга прежде, чем познакомимся с этим маленьким человечком. — Он положил руку на ее живот. — А вот это я хотел бы выяснить в первую очередь.

— Что? — недоуменно спросила она.

— Почему вы, Лейни Маклеод, красивая молодая женщина, чувственная и желанная, всякий раз съеживаетесь, стоит мне до вас дотронуться.

В голове ее прозвучал сигнал тревоги. Дик подбирался слишком близко. Не в буквальном смысле — физически они были ближе некуда. Но он подбирался слишком близко к ее страхам, ее внутреннему «я».