Дни становились все короче, не прекращались ливни. Темно, когда утром идешь на работу, мрак, когда вечером возвращаешься домой.

Мы рано уложили детей, я зажег свечи и открыл бутылку вина.

— Ты же знаешь, что` я об этом думаю. — Бьянка кивнула на колышущиеся язычки пламени.

Чувство катастрофы никогда ее не отпускало.

— Обещаю, что задую их прежде, чем мы уйдем из комнаты. — Я подвинулся на диване поближе к ней.

— Когда же мы докрасим? — спросила Бьянка.

Оставалась только наша спальня.

— Давай на выходных? — предложил я.

Не сказать чтобы эта идея меня вдохновляла. Работа в школе отнимала массу сил. Хотя большинство учеников активно занимались спортом, в каждом классе было по паре-тройке ребят, которые по каким-то причинам не любили физкультуру и здоровье в целом не очень их занимало. Такие вечно забывали дома форму, каждую неделю жаловались на критические дни и тайком курили за пригорком на ориентировании.

Их-то мне и хотелось увлечь. Вдохновить и изменить. Если мне удастся сделать так, чтобы хоть один из них стал лучше, все мои усилия уже пройдут не зря.

— Тебе не надо спасать мир, — повторяла Бьянка, еще когда я работал в Стокгольме.

Но речь не об этом. Я просто не могу спокойно реагировать, когда человек уже в молодом возрасте чувствует себя плохо и ничего не делает, чтобы поправить здоровье. Это и есть мой чертов долг. Вот почему я решил стать учителем.

— Я тебя люблю, — улыбнулась Бьянка и снова слегка покосилась на свечи.

В конце концов я их задул.

— У меня завтра собеседование, — сообщила она.

— Что? Какая хорошая новость! Отлично, дорогая!

— Это, конечно, не то чтобы работа мечты, но как будто бы вполне неплохо. Мне будут платить комиссионные и дадут перспективный район Лунда.

Блестяще! Весь бизнес с недвижимостью построен на комиссионных, а на суперместо она, разумеется, так сразу рассчитывать не может, поскольку почти ничего не знает о местном рынке жилья.

— Я бы, пожалуй, еще немного посидела дома с детьми. Сейчас у нас все по-новому. На работе буду постоянно нервничать.

— Тут прекрасный детский сад!

— Да, я в курсе. Но ты же знаешь, что дело не в этом.

— Любимая, ты справишься!

На самом деле, когда она вернулась на работу вскоре после рождения Вильяма, это был полный ад. Мы с Вильямом ни секунды не оставались в покое, Бьянка все время звонила, заезжала между встречами и показами, и в конце концов я тоже начал слетать с катушек и сомневаться в себе как в родителе. Не выдержав, Бьянка снова бросила работу, и через несколько недель все параноидальные настроения более или менее улеглись. Пока не пришло время идти в детский сад. Бьянка с трудом отпускала туда Вильяма и не уходила домой, а подолгу торчала под окнами. Переносила на выходные все показы, чтобы забирать его пораньше. А вскоре завела разговор о втором ребенке.

Я смотрел на Бьянку, и меня переполняла нежность.

— Я знаю, что тебе трудно, но мы справимся.

Она сняла заколку, и светлые волосы рассыпались по подушке.

— Я устала оттого, что все время торчу дома. Было бы хорошо познакомиться с кем-нибудь из местных.

— У тебя же есть… как ее зовут… Лиза?

Ее близкая приятельница по риелторским курсам переехала в Сконе примерно год назад.

— Но она живет в Мальмё. А я имею в виду здешних, из Чёпинге. Летом здесь хотя бы встречаются люди на улицах. А сейчас просто город-призрак какой-то.

В этом она была права. С наступлением осени все дворы и улицы пустели, за опущенными жалюзи мерцали телевизоры, а народ сновал от машины до входной двери, волоча за собой портфели и сумки, пакеты из супермаркета и орущих детей. Взгляд через плечо и кивок из кухонного окна — так теперь в лучшем случае выглядел социальный контакт. У всех полно дел и на работе по будням, и дома на выходных. Тренажерный зал, бассейн и визит к родственникам.

— Уверен, что все будет супер. И у тебя появится куча новых друзей.

Она показала, что держит за это кулаки.

— Но меня еще не взяли.

— Разве они смогут тебе отказать? — сказал я и поцеловал ее.

— Спасибо за поддержку, любимый. Ты хороший.

Через два дня она подписала трудовой договор. Это была маленькая частная фирма, расположенная в старом здании на окраине Лунда. Раньше мы о ней ничего не слышали. У Бьянки сложились неоднозначные впечатления о новой работе, но я всеми силами ее подбадривал. Все обязательно будет хорошо. Чёпинге — это наша надежда, новый старт. И тут по щелчку пальцев ничего не бывает, требуется время.

До катастрофы

Осень 2015 года

Как-то в пятницу я решил возобновить пробежки. С трудом натянул тайтсы, потом полчаса присобачивал на лоб фонарик, проверял пульсометр и надевал «дышащую» шапочку. Когда все наконец было готово, в окна настойчиво забарабанил дождь.

— Все равно пойду, — заявил я, — на худой конец, это будет заплыв.

Бьянка на диване рассмеялась:

— Может, все же купишь абонемент в тренажерный зал?

— Не могу. Вся эта дрянь сожрала весь бюджет ЗОЖ. — Я показал на свою экипировку с многочисленными спортивными приблудами, которые в момент покупки казались страшно нужными.

— От небольшого дождя еще никто не умер, — провозгласил я, хлопнув себя по ляжкам.

— Дорогой, за окном не небольшой дождь. Там Ниагара.

Я открыл наружную дверь и сделал осторожный шаг. Лило как из ведра, но отступать было поздно. Я сделал еще два решительных шага, после чего подпрыгнул так, что меня чуть не откинуло назад в дом.

— Извините.

На нижней ступеньке крыльца стоял Фабиан в натянутой почти на самые глаза бейсболке. Держа руки в карманах, он пялился на струи дождя.

— Ты почему тут стоишь? — крикнул я сквозь шум ливня.

Фабиан начал вращать руками одна вокруг другой:

— Я нажимал на кнопку. Я делал так, как вы сказали, я звонил.

Я попробовал нажать на звонок. Ни звука.

А я полдня устанавливал эту чертову штуку.

— Наверное, что-то сломалось, — произнес я, продолжая давить на пимпочку.

— А вы куда собрались? — спросил он, глядя на меня с нескрываемым скепсисом.

Я поднял лицо и глянул вверх:

— На пробежку.

— Зачем?

Вопрос был вполне уместным. Что ответить, я не знал.

— Бьянка дома? А Вильям и Белла? Можно мне к вам?