– Открой глаза, Келли.

Она проигнорировала его приказной тон.

Она останется здесь до тех пор, пока не поймет, что ей дальше делать.

Алекос не хотел детей. Как она могла быть такой глупой? Как могла не знать?

– То, что ты не смотришь на меня, не означает, что меня нет, – раздраженно произнес он, но Келли послышались нотки еще чего-то в его голосе: раскаяния? – Посмотри на меня. Нам надо поговорить.

О чем тут разговаривать?

Алекос не хотел детей, а Келли была беременна от него.

Что же делать?

Она вырастит ребенка самостоятельно.

Келли еще плотнее закрыла глаза, мечтая в ту же секунду перенестись в свой маленький домик в Англии, где она сможет отгородиться от всего мира.

Сквозь охватившую ее панику, она услышала, как Алекос сказал что-то на греческом. В тот же миг Келли почувствовала, как он перевернул ее на спину и накрыл ее губы своими. Окаменев от шока, она неподвижно лежала, пока не почувствовала, как Алекос проводит языком по контуру ее губ столь нежно, что она беспомощно всхлипнула.

Осознание происходящего вернулось к ней, и Келли открыла глаза.

– Отойди от меня, ты, низкое!… – кричала она, колотя Алекоса по мускулистой груди. – Я ненавижу тебя, ненавижу твои ужасные отполированные полы. У меня болит и тело и душа.

Алекос поймал руки Келли и прижал их к подушке над ее головой.

– Я думал, ты не приемлешь насилия.

– Так было до встречи с тобой.

Вместо ответа, Алекос снова нагнул голову и запечатлел продолжительный поцелуй на уголке рта Келли.

– Мне жаль, что ты упала и ушиблась.

Келли пыталась отвернуться, но Алекос не позволил ей этого сделать.

– Ты навредил мне гораздо больше, чем твои полы. Прекрати делать это – прекрати меня целовать! Как ты смеешь… Слезь с меня!

Она попыталась вырваться из объятий Алекоса, но он лег на нее, придавив своим весом.

– Ради нас обоих, лежи спокойно, – стиснув зубы, произнес он.

– Ты играешь не по правилам, – гневно высказала ему Келли.

– Я играю, чтобы победить.

– Что ж, я выхожу из игры. Сдаюсь.

Келли снова заерзала, но Алекос удержал ее за бедра.

– Прекрати двигаться! – выдохнул он. – Я знаю, что мои слова расстроили тебя, но ты сама хотела, чтобы я был честен.

– Как я могла предвидеть, что у тебя в голове вертелись такие ужасные мысли? – возмутилась она. – Ты же грек! Ты должен хотеть множество детей.

Внезапно на лице Алекоса появилось настороженное выражение.

– Но я не хочу, – произнес он.

– Это я поняла, – простонала Келли и закрыла глаза.

Теперь она не могла рассказать ему правду.

Алекос нежно пробежал пальцами по синяку на ее лбу.

– Тебе надо принять таблетки, которые оставил доктор, – мягко пробормотал он.

Морщась от боли, Келли открыла глаза:

– Я не могу их принимать.

– Почему? – удивился он.

– Потому что я не могу принимать таблетки. Не спрашивай меня почему.

– Но с ними у тебя не будет болеть голова, – слегка раздраженно произнес Алекос. – Просто проглоти их. Что в этом сложного?

– Я просто не хочу принимать их.

– Но почему?

– Я же просила не спрашивать меня об этом!

– Просто выпей их, Келли.

– Нет, потому что я не хочу принимать ничего, что может навредить ребенку! – Эти слова вырвались из уст Келли, прежде чем она смогла сдержать себя. – Я не хотела говорить этого. Я была еще не готова! Я же просила не спрашивать меня почему, но ты продолжал давить!

Алекос выглядел так, будто его только что приговорили к смертной казни.

– Ребенку?

– Я беременна, понятно? Я жду твоего ребенка! – закричала Келли. – Ребенка, которого ты, кстати, не хочешь. Думаю, ты согласишься, что мы находимся в тупиковой ситуации.

Бледный и дрожащий, Алекос скользнул на водительское сиденье автомобиля, завел мотор и нажал педаль газа.

Ребенок?

Ребенок, полагающийся на него. Ребенок, чье счастье полностью зависит от него. Ребенок, плачущий в одиночестве.

На лбу Алекоса выступил пот; он витиевато выругался по-гречески и еще сильнее вжал в пол педаль газа, на полной скорости проходя крутые повороты.

Затем нажав на тормоз, он остановил автомобиль на вершине холма и взглянул на виднеющийся вдалеке особняк.

Келли была где-то там, возможно пакуя свои вещи и рыдая в голос.

Цветисто выругавшись, Алекос отвернулся, пытаясь применить логический подход к ситуации.

Малыш. Всю свою жизнь он избегал этого.

А теперь…

Почему он был таким беспечным?

Хотя Алекос прекрасно знал ответ на этот вопрос. Один взгляд на Келли лишал его способности мыслить.

Но было невозможно представить менее подходящую для него женщину, чем Келли.

Она хотела четырех детей.

Алекоса бросило в жар. Его охватил страх того, что он подведет ребенка и Келли.

Если он не справится, страдать будет малыш. А Алекос слишком хорошо знал, что такое страдание.

– Что ты делаешь на ногах? Ты должна лежать и отдыхать, – раздался хриплый голос Алекоса, и Келли поспешно вытерла слезы рукой, ощущая волну облегчения оттого, что он был жив и здоров.

Он не сделал глупости, бросившись с обрыва.

Она перестала паковать чемодан и обернулась к Алекосу.

Он выглядел гораздо хуже, чем сама Келли после падения на пол: его обычно гладко причесанные волосы были взъерошены, рубашка смята, но в результате он казался еще более привлекательным и мужественным.

Келли с трудом подавила импульс утешить его, напомнив себе, что их ситуация и без того была запутанной.

Так почему она так хотела обнять его?

– Я не ждала тебя так скоро. Обычно тебе требуется четыре года, чтобы набраться смелости вернуться.

Чувствуя, что снова может заплакать, Келли отвернулась и бросила последние вещи в чемодан.

– Джаннис сказала, что ты уехал. Так что ты здесь делаешь?

– Я здесь живу, – ответил Алекос. Он захлопнул за собой дверь и подошел к ней. – О ребенке…

– Моем ребенке, а не просто ребенке! – воскликнула Келли, пытаясь запихнуть в чемодан туфли. – Почему они не помещаются?

– Потому что ты неаккуратно сложила вещи.