– Да, и желательно помельче! Набери побольше пятачков, их собирать удобнее. А где ты его будешь ронять? В коридоре?

– Нет, ты что, там же полно народу! Все сразу налетят и растащат все деньги!

– Может в буфете?

– Да нет, там тоже толпа. Лучше всего по пути из школы домой, когда мы будем проходить через сквер. Я его подкараулю, выйду из школы вместе с ним и пойду не за ним, а впереди него. А потом как бы случайно рассыплю деньги.

– Только надо так рассыпать, чтобы он это увидел. А то он может и не заметить. Он же будет идти сзади и может отстать.

– Я могу обернуться и посмотреть, далеко ли он, чтобы рассыпать их к тому моменту, как он приблизится.

– Нет, если ты всё время будешь оборачиваться, он это заметит. Это будет выглядеть подозрительно. Давай лучше я спрячусь в кустах около твоего дома и буду за ним следить. Ты остановишься, а когда он подойдёт ближе, я тебе из кустов подам сигнал, и ты деньги рассыпешь, когда он уже будет у тебя за спиной.

– Здорово! Ленка – ты гений!

В пятницу послу уроков Лена заговорщически шепнула Полине:

– Ну я побежала к твоему дому. Буду сидеть в кустах рядом с мусорными баками. Когда Лукин начнёт приближаться, я тебе тихонько крикну: «Давай!»

– Ага! Как договорились, – кивнула Полина, блестя глазами. Полина дождалась Лукина и вышла из школы немного раньше него. Она шла впереди, Лукин – за ней. Пару раз она всё-таки незаметно оглянулась, чтобы убедиться, что он сзади. Всё было в порядке, Лукин шёл позади. Поравнявшись с мусорными баками, она замедлила шаг и сделала вид, что что-то ищет в портфеле.

– Давай! – скомандовала из кустов Ленка.

Полина хотела открыть свой кошелёк, но никак не могла расстегнуть тугую кнопку.

– Ну давай же, чего ты возишься! – снова крикнула из кустов Ленка.

Лукин был уже совсем близко. Руки Полины дрожали, упрямая кнопка кошелька никак не поддавалась.

– Ну сколько можно ждать! – не унималась Ленка в кустах.

Лукин был почти рядом. Полина наконец расстегнула кошелёк, и блестящие пятаки со звоном посыпались на асфальт.

Лукин прошёл мимо Полины, озадаченно глядя в сторону кустов. Когда он скрылся из виду, из кустов вылезла недовольная Ленка:

– Полька, ну ты и копуша! Ты чего так долго возилась?

– Кошелёк никак не могла расстегнуть. Он новый, у него кнопка тугая. Я его специально вчера купила для этого случая, – оправдывалась Полина, показывая Лене красный лакированный кошелёк.

– Ну вот, из-за твоего дурацкого кошелька провалили такую гениальную операцию!

* * *

Вечером Олег рассказывал по телефону Валерке Чеснокову:

– Представляешь, за мной следит какая-то сумасшедшая из нашей школы.

– Да ну! – не поверил Валерка.

– Да точно я тебе говорю. Иду сегодня после уроков домой, а она за мной из-за кустов следит. Сам видел!

– Да с чего ты взял, что она следила именно за тобой?

– Да я сам видел, как она из-за кустов выглядывала, когда я мимо проходил. А потом, когда я прошёл, она из-за кустов сразу вылезла. Я специально оглянулся потом, чтобы проверить.

– Ну и кто эта чокнутая?

– Да белобрысая такая, на овцу похожа. То ли из восьмого, то ли из девятого класса.

– Во даёт! – возмутился Валерка. – Ну а ты что? Сказал ей что-нибудь?

– Да ну её! Не стал связываться. На фиг она мне сдалась, эта придурошная!

В пятницу после работы Полина сидела у Лены Цыпковой на кухне, покачивая ногой в Ленином тапке с белым помпоном. Тапок был похож на маленького пушистого зверька, которого приручили. На кухне у Цыпковой было очень уютно: на столе – скатерть в красно-белую клетку, на окнах – занавески с рюшечками, в углу – маленький красный диванчик. Этот угловой диванчик обладал волшебной притягательной силой: с него ужасно не хотелось вставать.

– Сейчас будем чай пить, – сказала Лена, наливая воды в чайник.

Лену Цыпкову природа одарила щедро: голубые, немного раскосые и оттого как будто всё время смеющиеся глаза лукаво смотрели из-под падающей на лоб чёлки, аккуратный вздернутый носик придавал ее лицу задорное выражение.

Светлые волосы волнами спадали ей на плечи с той небрежной естественностью, которая обычно достигается с помощью сорокаминутной укладки феном и обильного сдабривания волос гелем для укладки и спреем для фиксации. Сложена Ленка была настолько удачно, что напоминала Полине фарфоровую статуэтку «Балерина», которая стояла на пианино у Полининой бабушки: лёгкая точёная фигурка, аккуратная головка на длинной шее, стройные ноги – всё в ней было изящно и пропорционально. Ленка ела всё, что её душе было угодно, и не поправлялась ни на килограмм, вызывая этим жгучую зависть своих подруг. Очевидно, она относилась к тому типу людей, которые в науке называются «эктоморфами» – люди с идеальным обменом веществ и почти полным отсутствием подкожного жирового слоя, не толстеющие ни при каких обстоятельствах. Обладая отличным вкусом, Лена одевалась всегда модно, стильно, с выдумкой, не боясь экспериментировать.

В школе из-за фамилии Цыпкова и позже, в институте, за ее пристрастие к высоким каблукам друзья называли ее «Цыпочка»; казалось, что в своих туфлях на шпильке она не ходит, а бегает на цыпочках. «Женщина должна быть лёгкая, до невесомости», – любила повторять Цыпочка, всем своим внешним видом подтверждая этот девиз. В то время как другие женщины еле-еле ковыляли на тринадцатисантиметровых каблуках, Ленка на них просто летала.

В девятнадцать лет Цыпочка выскочила замуж за мальчика, с которым вместе училась в музыкальной школе. Мальчика звали Юра, он был длинный, худой, очкастый и очень стеснительный. Юра играл на скрипке, а Ленка музицировала на фортепьяно. Их роман вспыхнул, когда однажды в десятом классе они сыграли вместе дуэтом. Ленка была в ударе. Пользуясь случаем покрасоваться перед Юрой во время исполнения своей партии, Цыпкова с такой страстью ударяла по клавишам, так эффектно встряхивала гривой своих золотых волос, так энергично раскачивалась всем телом в такт музыке, играя лицом и закрывая глаза, вкладывая всю себя в своё исполнение, что когда она закончила играть, у неё заболела шея. На Юру всё это произвело ошеломляющее впечатление: он влюбился. Они начали встречаться и через два года поженились. Еще через год у них родилась дочь Юлия. Прожив вместе всего пять лет, они развелись. Инициатором развода была Ленка, так как, по её определению, «брак с пассивным и безынициативным человеком, который ни к чему не стремится, – бесперспективен». Правда, к чему конкретно нужно стремиться, Ленка не уточняла.

Через три года Цыпочка снова вышла замуж. Со своим новым мужем Ленка познакомилась при очень необычных обстоятельствах. Как-то в начале весны Лену стал беспокоить шов на животе, оставшийся у неё после кесарева сечения. Лена пришла на приём к участковому терапевту, жалуясь на небольшое уплотнение справа, внизу живота, в том месте, где проходил шов. Терапевт, толстая тётка лет пятидесяти, долго мяла Ленкин живот, потом вышла в коридор и позвала для консилиума врача из соседнего кабинета, которая была на вид немного старше. Они ещё раз вдвоём тщательно прощупали Ленкин живот, многозначительно переглядываясь и шушукаясь между собой, чем привели Ленку в состояние полной паники, близкой к истерике.