Не успела еще женщина договорить до конца, как братья живо закрыли досками яму, в которую набросали раскаленных докрасна камней. Едва справившись с этим, они услыхали свирепый свист с крыльца. Возле двери вначале потемнело, а потом оттуда брызнул яркий солнечный свет – это в комнату втиснулась громоздкая фигура всемогущего духа. Постояв с минуту у двери, он завопил страшным голосом:

– Хап! Хап! Хап! Хап! Есть! Есть! Есть хочу!

А за ним в один голос закричали и странная птица Гоксгок с громадным, с человеческую руку, клювом, твердым, как камень, и черный ворон Коакскоаксуалануксива, любитель выклевывать глаза у несчастных жертв:

– Хап! Хап! Хап! Хап! Есть! Есть! Есть хочу!

Улегся Баксбакуаланксива, растянулся на земляном полу, и четверо братьев, даже младший, укрывшийся за спинами старших, увидели, что все тело его покрыто разинутыми, испачканными кровью ртами. Поднявшись с пола, чудовище рыскало туда-сюда в пропитанной едким дымом темноте, все время вскрикивая:

– Хап! Хап! Хап! Хап!

И голос его выдавал нетерпение. А ворон, покрытый густыми перьями от клюва до хвоста, исполнял тем временем какой-то странный неистовый танец перед очагом, а оттуда поднимался красный, как кровь, дым и исчезал в дыре в крыше. К ним присоединилась, наконец, и невиданная птица с большим, твердым, как камень, клювом, и вся троица заплясала перед огнем, то и дело выкрикивая:

– Хап! Хап! Хап! Хап!

Крики с каждым мгновением становились сильнее, свирепее, настойчивее. А темп их дикой пляски все убыстрялся.

Вдруг из дальней комнаты вышла жена духа Коминокуа. И она принялась танцевать и громко кричать:

– Хап! Хап! Хап!

За ней пришла и рабыня Кинкалалала и тоже подключилась к неистовой пляске, покрикивая:

– Хап! Хап! Хап! Хап!

Наконец, ступни ног великого духа оказались на краю той ямы, которую братья выкопали в полу. Изловчившись, старший выхватил укрывавшие ее доски, и Баксбакуаланксива рухнул на самое дно на раскаленные камни, краснеющие в глухой темноте.

– Ну, а теперь не мешкайте! – взвизгнула женщина. – Поскорее закапывайте его!

С быстротой молнии четверо братьев принялись метать в яму раскаленные камни, дерн и землю, покуда не завалили ее до краев.

Баксбакуаланксива умирал. Тело его шипело на камнях, из него вырывались струи пара, а дым смешивался с красным, как кровь, дымом, устремлявшимся к дыре в крыше. И он умер. И в то мгновение, когда он умер, вместе с ним испустили дух его жена со своей рабыней, а две диковинные птицы исчезли.

– Вот, возьмите его украшения, сделанные из коры красного кедра, – сказала женщина, – его маски, свистки и тот темный столб, это столб гамауу. Но до ухода отсюда вам нужно выучить песнь Баксбакуаланксивы. Я вас сейчас научу.

Но старший ответил:

– Прежде мы вернемся домой и расскажем отцу, что видели, слышали и делали с того времени, как расстались с ним. Потом, может, вернемся вместе с ним – пусть он во всем убедится собственными глазами.

С тем и ушли. Братья быстро спустились по крутому горному склону, перебрались через реку, встретились с отцом, все рассказали ему.

– С радостью пойду туда с вами, чтобы поглядеть на такое чудо, – сказал вождь.

И вот на рассвете все они вновь отправились к дому духа, вверх по горному склону.

Шли они, шли и наконец пришли к тому дому, из трубы которого валил красный, как кровь, дым, коромыслом поднимаясь в небо. Та женщина, которая в первый визит была вкопана в землю, говорит им:

– А теперь вам придется станцевать. Но прежде разделите между собой маски: маску каннибала, маску гамауу, маску ворона и маску Гоксгока, а также кору красного кедра. И еще свистки Баксбакуаланксивы. Но прежде позвольте мне научить вас тайным песням.

Кончила эта женщина петь, а вождь ее и спрашивает:

– А теперь скажи мне, кто ты такая?

Засмеялась в ответ женщина ужасным, леденящим душу смехом и говорит:

– Ты на самом деле не знаешь, кто я такая? Ну, я… я твоя давно пропавшая дочь, которую Баксбакуаланксива, знаменитый каннибал, не хотел съесть, а лишь закопал по пояс в землю, чтобы изливать на меня свое презрение до скончания времен.

– Как я рад, – ответил отец. – Надеюсь, и братья твои радуются от всего сердца. Ну, а теперь пора возвращаться домой. Устроим пир на весь мир!

Горько заплакала женщина и ответила:

– Увы, это невозможно, дорогой отец. Не могу я пойти с тобой и с моими любезными братьями домой, так как я корнями вошла в эту землю и не могу сдвинуться с места.

– Но мы тебя откопаем, – предложил отец и, позвав сыновей, велел им немедленно приступить к работе.

С радостью принялись они копать, но чем глубже копали, тем толще становился корень, и наконец стало им ясно, что им никогда не откопать ее, не освободить из тисков проклятого корня.

– Стоит вам отрубить корень, как я обязательно тут же умру, – печально сказала женщина. – Так что возвращайтесь домой одни, без меня. И как только доберетесь до своего дома на великой реке, исполните зимний танец. И там исчезнет мой старший брат Тавиксамае, и превратится он в гамацу, каннибала. Через четыре дня исчезнет и второй мой брат Коакоасилилагили – он обернется Коминокуой и будет находить и поставлять пищу для нового гамацу. И с этого момента он не должен делать никакой работы, иначе умрет.

Ну, делать нечего. Потужили вождь с четырьмя своими сыновьями, погоревали, да в обратный путь отправились, как настаивала женщина, корень которой глубоко в землю ушел. Устроили они пир, и сразу после торжества исчез Тавиксамае, который с течением времени превратился в первого гамацу, – все так и произошло, как и предсказывала эта женщина, а брат второй прислуживал ему, как и должен был делать.

Ну, а теперь вернемся к танцам. Они были главной составной частью повседневной жизни племени квакиутль. Танцы преследовали основополагающую цель, так как демонстрировали, что танцующий – это олицетворение духа. Точно так же, как танцевал Баксбакуаланксива на полу своего дома перед тем, как свалиться в яму с раскаленными докрасна камнями и умереть, так и обращающийся к духу и ищущий его заступничества молодой индеец из племени квакиутль должен танцевать. На нем устрашающая маска, он носит с собой личные вещи духа, доказывающие, что он и покровительствующий ему дух – это теперь одно и то же. Танец – это драматическое представление той части мифа, которая относится к передаче части силы духа индейскому юноше. Танец – это способ, или скорее один из способов, доказать своим соплеменникам, что юноша принят своим духом.

По мере того как суеверия племени квакиутль развивались, становясь все сложнее и сложнее и одновременно более захватывающими воображение, церемониальный танец начинал выполнять иную функцию. Юноша-индеец, который, по примеру своего предка Тавиксамае, исчез из поля зрения, чтобы побыть некоторое время со своим заступником и перенять у него его искусство и знания, должен все же вернуться домой, к родному племени. В его возвращении домой наверняка сыграла свою роль нечистая дьявольская сила. Дьявола следует изгнать, иначе он станет весьма опасным членом для своего племени. Таким образом, танец призван сыграть и определенную очистительную силу.