— Надо перейти к нему путем своего полного преобразования. И нашим первым проводником должно стать наше питание. Надо вернуться к мудрости былых времен, к знанию древних, когда человек и природа еще не были отъединены друг от друга машиной. Надо также воспринимать тело человека как единое целое, как некий механизм, который необходимо отладить, привести в равновесие относительно составляющих его жидкостей, относительно того, чего требуют от него рассудок, психика и…

Внезапно Рибурд прервался, подыскивая слова: в зал свободного слова только что вошел Юго Штейнер. Бросив всего лишь один острый взгляд, он сразу же уловил царившую тут атмосферу и оценил природу различных бесед. Подойдя медленным, но решительным шагом к Манон Бюрла, он вежливо, но недвусмысленно попросил ее отправиться на кухню ресторана, чтобы помочь шеф-повару. Молодая женщина исчезла без единого слова. После этого он подсел к тучной паре, которую та допекала, и отошел лишь после того, как убедился, что они хорошо себя чувствуют. Внимательно посмотрел на Люка́, поглощенного чтением, и только после этого направился к Лоре и Пако, извинившись, что не уделил им достаточного внимания.

— Я вижу, что вы соблазнились нашими отварами. Надеюсь, что они вам по вкусу.

— Восхитительно! — призналась Лора. — Поздравляю вас. Мы также видели вашу кухню и столовую.

— Нам пришлось много там поработать, ведь это самое чувствительное место. Для того чтобы привести себя в форму, надо обязательно перейти на хорошо продуманное, здоровое питание. Большинство из наших посетителей утратили связь с пищей, и эту связь приходится восстанавливать. И к тому же Центр, слово говорит само за себя, — это отправной пункт не только сам по себе, но и в нашей вселенной. Я надеялся воссоздать здесь современную версию очага былых времен, вместе со всем, что он подразумевает, потому что, к несчастью, именно этого так не хватает многим людям.

— Обширная программа!

— В самом деле! Но я забыл о вашей! Не желаете ли, чтобы мы провели интервью на кухне ресторана?

— Превосходная идея! Пако сможет сделать там несколько снимков.

— Я объясню вам, как готовить некоторые средневековые блюда. Но у нашего шефа, Адамы, обед на носу, а во время работы он говорить не любит. Если хотите, я мог бы пока показать вам наш биоогород, где мы выращиваем старинные и немного подзабытые виды растений. Что скажете на это?

— Прекрасно, мы следуем за вами.

Идя впереди, Штейнер покинул вместе с гостями зал свободного слова, застывший в тягостном молчании.

Посещение «Эсперакской корчаги» завершилось заходом в магазинчик Центра. Кроме фирменных настоев, которые обнаружили Лора и Пако, там предлагались многочисленные товары, от ароматического печенья с протеиновыми травами до CD-дисков для релаксации, а также подушечки, надушенные эфирными маслами, несколько книг, посвященных оригами, тетради с образцами росписи скорлупы грецкого ореха, трактаты о самомассаже с вкладными листами. Юго Штейнер также развивал линию продуктов, согласовываясь с «Рецептами здоровья» или, как их иначе называли, с «Рецептами радости» Хильдегарды Бингенской, настоятельницы монастыря, жившей в XII веке, которая рассматривала медицину как акт христианского милосердия и, обладая солидными познаниями в ботанике, особо выделяла «три продукта здоровья»: спельту[15], укроп и каштан.

Вернувшись на автостоянку, Лора поблагодарила Юго Штейнера за время, которое он им уделил, и заверила, что еще свяжется с ним, когда будет готовить материал.

— И последнее, прежде чем мы расстанемся, — сказал Юго Штейнер, сложив руки и прочистив горло. Только сейчас стало заметно, как он немолод. — Вы встретили в Центре людей неуравновешенных, с хрупкой психикой. Наши гости посещают его не ради туризма в сельской местности. Все они проходят через особый период своей жизни… очень деликатный период. Не скрою от вас, что некоторые из них — бывшие наркоманы, другие пытались покончить с собой. Я знаю, что в деревне наш Центр частенько называют не «Шесть Столпов», а «Шесть Остолопов». Считают его пристанищем психов и неудачников.

Лора не могла скрыть легкого удивления. Штейнер успокоил ее:

— Я безразличен к слухам… Болезнь, психическая неуравновешенность, провал за провалом вызывают тревогу. Они заставляют нас сомневаться в себе, искать свои пределы, свои слабые места. И работа состоит в том, чтобы дать нашим гостям возможность снова выйти на свою дорогу и идти по ней с высоко поднятой головой, ничего не стыдясь и ничего не опасаясь. Найти свою истину. Это путь, требующий больших усилий и мужества. Одна из его опасностей — это слишком поспешно решить, что уже достиг своей цели. Маленький прогресс после большой боли может показаться оазисом. Но это всего лишь первый шаг, а дорога длинна, очень длинна. Взгляните на ребенка, который учится ходить. Он находится в наибольшей опасности именно тогда, когда думает, что ему ничто не угрожает. Я говорю вам это потому, что наши гости находятся не в лучшем положении, чтобы объяснить, как действует наш Центр, нашу философию и наши принципы. Они все еще не имеют силы посмотреть прямо на солнце и довольствуются его отблесками. Вспомните того человека, который говорил с вами в зале свободного слова, Лорана. Он думает, что выздоровел, хотя его все еще терзает невероятная жажда признания. Он по-прежнему живет лишь ради этого. Его отец считает, что из троих его детей Лоран — самый никудышный. Мать своего сына не критикует, но она его и не извиняет. Лорану никак не удается найти свое место. А почему он заговорил с вами?

— Наверное, чтобы произвести впечатление и отчасти занять ваше место, — предположила Лора.

— Вот именно. Он пытается «убить отца», как это называют психоаналитики. И он далеко не первый, кто так ведет себя со мной. Я на него за это не сержусь. Нужно время, много времени, чтобы исправить неудачи воспитания, смягчить первые отрицательные впечатления, которые порой доставляет жизнь. Когда у растения кривая подпорка, это так или иначе сказывается на нем.

— Нам все это совершенно понятно, и мы тут вовсе не для того, чтобы судить, — уверила его журналистка.

Надменное лицо Юго Штейнера подернулось пеленой нежности. Его взгляд смягчился, стал более приветливым. Он продолжил, понизив голос, доверительным тоном:

— Самый прекрасный человек, которого я знал, впитал в себя эту мудрость с юного возраста.

— Это была Адель? — спросила молодая женщина.

— Как можно это скрыть?

— Вас выдают ваши глаза, мсье Штейнер. В них появляются те же чуть ностальгические отсветы, как и в тот вечер, когда вы говорили о ней в вашем ресторане.

— Немногим везет встретить в своей жизни кого-то, похожего на Адель. А мне к тому же повезло полюбить ее. Злые языки скажут вам, что она была немного колдуньей, но, в сущности, эти люди сами хотели бы обладать теми способностями, которыми ее наделяли. Они уже малость ревновали к ее тетке, к той, чье имя она унаследовала. Вы ведь знаете эту историю?