– Глупости, мыши в доме точно живут где-то, я их запах знаю, он специфический очень. Но даже если так, ты чего сразу-то не сказала? Так бы куда в другое место пристроились, я бы продала что-нибудь или на кухне отработала, а сейчас куда деваться, на ночь глядя? Может защиту какую-нибудь можно сделать? Хотя бы на одну комнату? Ну или собирайтесь, пойдем ночлег искать.

Я-то сама осталась бы, не чувствовала я, что что-то из меня силы тянет. Нервы – да, мотала паутина эта противная и вездесущая, но силы точно все при мне. Я даже душевный подъем ощущала, но у меня всегда так, когда что-то новое и интересное начинаю. А тут, ух какое интересное – покорение нового мира, адреналин просто зашкаливает.

Но то я, а с нами больной ребенок. Ратола мне помогла, вон, даже платье в сундуке нашла и выделила, говорит, что от снохи осталось, так неужели я их брошу?

– Попробовать, конечно, можно, но я не берусь сказать, сколько сил на это уйдет, – старуха смотрела с тревогой и надеждой.

– Значит, сейчас хорошо ужинаем и с новыми силами отмываем, очищаем и защищаем хотя бы одну комнату или даже угол. Ночуем там, но ночью надо будет встать и посмотреть не тянет ли что силы из вас с Ариком. Если что, то возьмешь у меня, сколько надо. А утром будем думать, что делать дальше на свежую голову.

Старуха скупо кивнула и уткнулась в тарелку, но я видела, что она украдкой смахивает слезы. Видать, дорог ей этот дом и по доброй воле не ушла бы она отсюда.

Тем более, я не я буду, если старушке с мальчишкой не помогу, подумаешь силой поделиться, невелика плата.

Глава 12. Ночь, планы, откровения...

До темноты мы отмывали кухню. Во-первых, из нее все равно вынесли всю утварь и она была пустая, во-вторых, там печка, а значит, тепло, и, в третьих, она относительно небольшая по размеру, и убраться в ней проще. Дом с вида бы неказист, но внутри оказался довольно просторным, была в нем и кухня, и пара спален, и гостиная-прихожая. В общем, легко и с комфортом можно разместиться втроем, но и уборки немало потребуется.

Я отскребала со стен и потолка паутину, которая оказалась вреднее, чем я думала, и на швабру не цеплялась. Для этого пришлось залезать на табуретку и действовать ручками, собирая липкую дрянь на пучки трав. Бабка в это время перетаскала на улицу матрасы и белье, чтобы они проветрились и навязала мне еще удобных травяных пучков.

– Вот же как оказалось-то, а, – бормотала она, раскладывая их на столе. – Кто ж знал, что от полыни такая польза будет? А мы ведь все выдергивали ее.

– Всякая трава в природе нужна, главное знать, что у нее за свойства и как ее правильно собирать и применять, – поддерживала я ни к чему не обязывающий разговор.

– Неужто ты и свойства трав знаешь, знахарка что-ли? – спросила бабка.

– Не, бабуль, я учительница. Но в моем мире, мы примерно на одной ступени эволюции стоим. Вроде без нас не обойтись, но заслуги наши никто не ценит. У нас каждый считает, что лучше знает, как учить и как лечить надо. Кстати, не знаешь, смогу я тут работу по специальности найти?

– В пансионе что ли? Можно попробовать, ты же грамоту разумеешь?

Какой хороший вопрос, однако! Актуальный и своевременный. Слезла и села на табурет, с которого чистила потолок.

– А я не знаю, – призналась.

– Как так? – удивилась старуха. – Вас же специально учат всему – и как мир устроен, и истории, и законам. Неужели про грамоту забыли?

– Ой, да ладно тебе, бабуль, ты будто не поняла, что я не совсем нормальная попаданка. Сама же меня из реки вылавливала. Скажи еще, что случайно там оказалась?

– Ну видела, как кто-то из кареты в воду шлепнулся, вот и подошла глянуть. Вдруг за помощь и информацию удалось бы монеткой разжиться, – призналась старуха.

– То есть сдать меня хотела? А чего помогла тогда?

Обиды на старуху не было, понять её можно. Я бы и сама, наверное, так же поступила. Кто я ей – чужачка, а лишняя монетка всегда нужна, если на тебе ответственность за ребенка лежит.

– Дак ты ж сказала, что переселенка, – пояснила бабка так, будто это должно все объяснить.

Ладно, это тоже потом выясним, что у них тут за выверты логики. Вдруг окажется, что каждый обязан переселенцу помогать? Тогда можно на грудь повесить плакат “помогите переселенке” и на рынке встать. Шучу, конечно. Но объясниться придется, чтоб старушка иллюзий не питала.

– Меня из моего мира украли, никто нас ничему не учил и не объяснял. На пристани хотели меня и других куда-то на корабле отправить, но потом там взорвалось что-то, приехали стражники, посадили всех в кареты и повезли в тюрьму. А я сбежала и упала в воду. Так что если ты рассчитывала на какую-то выгоду, то зря. Взять с меня нечего.

– Нет, – покачала головой бабка. – Не в тюрьму, ты скорее всего не так поняла. В управление стражей, наверное, повезли или в Надзор, вас в тюрьму просто так никто не посадит, закон такой есть. А что со стражей, так переселенцев охраняют, чтобы никто их не обидел, и они не натворили чего по незнанию.

Черт, а почему я решила, что в тюрьму? Потому что мужик тот что-то такое сказал! Хотя я ведь действительно могла не так понять, все-таки язык чужой, и за точность перевода не ручаюсь, я после месяца жизни в Германии начала на двух языках думать.

– Ладно, завтра тогда узнаем, что мне полагается, как переселенке. Но…, – я замялась, не зная, как перейти к тому, что я для себя решила, но с Ратолой обсудить как-то не додумалась. – Если вдруг завтра окажется, что никто меня задерживать не будет, и я вольна идти на все четыре стороны, можно я у вас останусь, а? Не прогонишь?

– Деточка! – всплеснула старуха руками. – Да я в ноги тебе падать хотела и уговаривать хоть иногда к нам