– Не сейчас, – согласился он.

– Я любила тебя, и твой отказ меня ранил.

– Извини. Но в этом есть и хорошая сторона, – поддразнил ее Вик. Он улыбнулся, словно акула. – Тебе будет легко полюбить меня снова.

– Эмоции так не работают.

Мэдди была уверена, что влюбиться в этого мужчину, даже если они поженятся, будет не слишком умно с ее стороны.

– Разве? – Вик вытащил из внутреннего кармана пальто маленькую лакированную коробочку, помещавшуюся на ладони. – Моя бабушка привезла эту палехскую шкатулку из России, когда они с дедушкой бежали за границу во времена холодной войны.

– Она прекрасна.

– Это напоминание.

– О чем?

– О красоте, оставленной в прошлом, и о жизни, которую они надеялись построить. Дедуля всегда говорил, что бабуля была его Царевной-лягушкой.

На крышке была иллюстрация к русской сказке, в которой царевич Иван женился на трудолюбивой и прекрасной царевне, когда-то бывшей лягушкой. Магическая сила царевны позволила ей победить жен братьев Ивана.

Мэдди начинала понимать, почему бабушка Анна рассказала ей эту сказку, когда они впервые встретились.

– А я – твоя Царевна-лягушка?

Вик посмотрел на красочный рисунок на черном фоне:

– Возможно.

– Я не верю в сказки.

– Может, стоит поверить?

– Кажется, обещания твоего дедушки идут вразрез с русским пессимизмом.

Правда, Миша Бек никогда не был пессимистом. Человек, поменявший фамилию, чтобы легче адаптироваться в другой стране, явно отличался дальновидностью.

Мэдди встречалась с бабушкой и дедушкой Вика всего несколько раз, но полюбила их. Она всегда считала их идеальной семьей. Семьей, в которой она всегда нуждалась. И она не была уверена, что Вик сможет создать такую семью.

– Думаешь, я должна стать мечтательницей?

– Почему бы и нет? У тебя есть свои мечты. Я хочу, чтобы ты поверила в мои.

Для него это важно?

Может, между ними и нет любви, но это нечто большее, чем просто бизнес-предложение.

Мэдисон показала на палехскую шкатулку, которой было по меньшей мере пятьдесят лет:

– Это для меня?

Она пыталась выглядеть бесстрастной, но подарок ее тронул.

– Да.

– Наследство, которое ты обещал своим будущим детям? – У нее перехватило дыхание.

– В том числе.

– Успех больше важен для тебя, чем для меня.

Ей требовалось другое.

Мэдди не была наивной и не искала вечной любви, несмотря на чувство, которое она испытывала к Вику, но старалась не замечать. Даже Хелена Арчер была слишком прагматичной, чтобы обещать своей принцессе рыцаря в сияющих доспехах, который полюбит Мэдди. Но жизнь – это не только труд на благо холдинга, который будет доминировать на мировом рынке.

– Ты думаешь? – Казалось, Вик был удивлен, хотя Мэдди не понимала почему. – Чтобы твоя школа стала реальностью, успех потребуется и тебе. – Это было сложно отрицать. – Ты утверждаешь, что деньги для тебя мало значат, но ты никогда не жила в нужде.

– А ты? – Мэдди гадала, было ли в его прошлом что-то, о чем она не знала.

– Мою жизнь не сравнить с жизнью бабушки и деда, однако год после смерти матери, пока дедуля не принял решение, что я буду жить с ними, был таким, какого я никогда не пожелаю своему ребенку.

– Мне жаль.

– Неспособность Фрэнка учитывать потребности других, включая потребности в еде его шестилетнего сына, показала мне, кем я не хочу быть, тогда как дедуля показал, кем я могу стать.

– Твой дедушка – прекрасный человек.

– Они с бабулей вырастили меня и объяснили разницу между работой ради заработка и ради барыша.

– Последним увлекался твой отец.

Вик скорчил гримасу:

– Фрэнк способен только на мелкие делишки.

– Ты хочешь, чтобы твоя жизнь была более значимой.

– Она уже такова.

Мэдди не могла с этим поспорить.

– Я тоже хочу, чтобы моя жизнь была значимой, но у нас с тобой разные способы достижения цели, – заметила она.

Казалось, Вика этот факт не волнует. Почему же он волнует ее?

Девушке хотелось рассказать ему о Мэдди Грейс, но сможет ли она пережить, если Вик отнесется к ее работе так же, как Джереми?

– Я пообещал тебе, что помогу добиться осуществления мечты о школе.

Да, так и было, что давало Вику преимущество перед отцом. Может, эта разница сделает их жизнь лучше?

– Какое обещание ты даешь вместе с этой шкатулкой, Вик? – Мэдди была готова поверить в возможность обретения настоящей семьи.

Его губы изогнулись в улыбке, услышав имя, которым она не называла его целых шесть лет. Она позволяла себе называть его так только мысленно. Мэдди не могла отказаться от этого, но и делиться с кем-либо не желала.

– Если ты примешь мое предложение, я обещаю быть верным тебе, – сказал он.

Она кивнула.

– И от тебя буду ждать того же.

Будто до сих пор это было не очевидно. Интересно, почему он настаивает на этом? Это очень важно для него или Вик считает, что именно в верности она нуждается после предательства Перри?

– Само собой разумеется, – ответила она.

– Рад слышать.

– И?..

– Обещаю продолжать укреплять ИХА, чтобы у наших детей было наследство, достойное обеих наших семей.

Вик скорее обещал это себе, чем будущим детям. Но он уже доказал, что для воплощения ее мечты деньги нужны так же, как и для его планов, и для Мэдди это было важно.

– Для всех наших детей? – решила уточнить она.

– Да. – Вик нахмурился. – Почему я должен относиться к ним по-разному?

Значит, он не из тех, для кого старший ребенок является самым важным. Или сын. Но не это беспокоило ее.

– Я хочу иметь от тебя двоих детей, но еще хочу усыновить несколько ребятишек.

Мэдди отчаянно мечтала подарить сиротам семью, а не просто поддержку и помощь.

Вик поднял брови, задумавшись:

– Ты хочешь усыновить детей?

– Да.

– Младенцев или постарше?

– Это имеет значение?

– Нет.

Обрадованная быстрым ответом, она призналась:

– Скорее всего, постарше.

– Хорошо.

– Ты согласен?