— Воровать?

Я думал, мужик растеряется и сразу отдаст «Птичье молоко». Не тут-то было. Он нагло спросил:

— А сами?

— Тебя что, в милицию сдать? — спросил я.

— Не успел отец отойти, как ты тащить? — поддержал меня Данила.

Мужичонка тревожно огляделся по сторонам. Толстый и самоуверенный Данила как собственную вещь вырывал из его рук коробки с «Птичьим молоком».

— Товарищ капитан! — позвал я офицера, регулирующего движение.

Последний аргумент, видно, убедил мужика больше всего. Он оставил нам коробки и, резко развернувшись, пустился наутек.

К нашим двадцати коробкам прибавилось еще пять чужих.

— Как он меня испугался, видал? — хвастался Данила. — Особенно когда я сказал про отца. Он сразу поверил, что я сын миллионера и это наш джип.

— Он не этому поверил.

— А чему?

— Он поверил другому. Глянул, какой ты толстый, сразу понял — обжора. А раз обжора, значит, все торты твои, — засмеялся я.

— А я в своей жизни еще ни разу не пробовал торт «Птичье молоко», — сказал Данила, и столько горя было в его голосе, когда он произносил название торта, что незнакомый человек со стороны подумал бы: парень сиротой остался. Данила с вожделением смотрел на упаковку Хвата.

Настало время проверить содержимое конфискованных коробок, не наркотики ли там?

Я сказал Даниле:

— В чем дело, бери, открывай один торт, как раз коробка под прибор освободится, и проверим заодно, что принесли из магазина Хвату, — широким жестом распорядился я чужим добром.

Вы можете себе представить, что Данилу надо два раза упрашивать, чтобы он приступил к обеду? Не можете — и правильно. Упаковка, которую мы отобрали у мужика, стояла отдельно. Сейчас или подтвердится моя догадка, что Хват связан с наркодельцами и в ней белые пакетики со смертью, или в ней должен быть обычный торт. Я и сам не знал, чего мне больше хотелось, то ли подтверждения своей догадки, что там наркотики, то ли невиновности Хвата. Что хотел найти в коробке Данила, видно было по его лицу и без подсказки. Он несколько раз облизал языком губы, сладко причмокивая. Начав развязывать упаковку Хвата, Данила снял крышку с верхней коробки и мы увидели самый обычный, стандартный, фирменный торт «Птичье молоко».

— Уф, — мы оба облегченно вздохнули.

— Хорошо, что на Петровку не позвонили, — выговаривал мне Данила, разрезая торт на длинные и широкие куски. — Вот бы сейчас объяснялись. Нас бы еще за ложный вызов посадили.

— Ты же сам первый предлагал, — обиделся я на приятеля.

Но Даниле было не до меня. Я мог сесть в сторонке и непрерывно крутить кепкой над своей головой. В коробке из-под торта Данила нашел для себя золотые копи царя Соломона — настоящий торт «Птичье молоко».

— Большому куску и рот радуется, — блаженно улыбаясь, выдал он народную мудрость.

— Еще посередине разрежь, так удобнее будет есть, — посоветовал я приятелю.

— Знаешь, Макс, куда мог везти пять тортов Хват?

— Куда?

— Эта жучка, невеста Гориллы, сделала и нам, и ему заказ на торты «Птичье молоко».

Почему эта здравая мысль не пришла мне самому в голову? Как все гениальное — просто.

— Правильно. Когда она дала нам тысячу рублей, она имела в виду, что мы ей купим пять тортов. Она просто побоялась, что Хват ей их не привезет, и подстраховалась, — придал я своей мысли хоть какую-то стройность.

— То есть ты хочешь сказать, что она с нами уже рассчиталась?

— Получается так.

Данила увлеченно разделывался с тортом Хвата:

— А я так надеялся всучить ей все десять тортов.

— Не расстраивайся, зато у нас их теперь на четыре больше. Скажи спасибо бомжу.

Я снова связал оставшиеся четыре торта. Когда Данила взялся доедать последний кусок и освободил коробку, я положил в нее выброшенный с испугу Бугаем волшебный аппарат. Коробка прямо под него делалась, или наоборот — прибор под коробку. Я отнес и эти коробки в кусты.

— Жрете, молодцы? Кузьму не обманете! — раздался от дороги знакомый веселый голос.

Напротив стоял наглый мужичонка и улыбался:

— Половина тортов законно моя. Два мне, два вам. То, что съели, не в счет, идет?

Я теперь знаю, что такое кусок в горле застрял. Данила, когда доедал торт, решил последний кусок посмаковать, полакомиться, что называется, растянуть удовольствие. Растянул. Я растерялся. Хорошо, что наглец еще не видел, сколько тортов у нас здесь, за кустами, то-то обрадовался бы, деля их пополам. Зря я паниковал. В вопросах, касающихся еды, брюха, большего авторитета, чем Данила, нигде не сыскать. К своему корыту он никого не допустит, нечего волноваться.

Данила засунул последний кусок торта подальше в рот, схватил одну из наших завязанных упаковок с пятью тортами и вылетел из кустов. Он не хотел, чтобы бомж видел остальные торты. С мужичонки моментально слетела веселость. Данила схватил его свободной рукой и потащил к милиционеру. Мужик стал вырываться, а Данила набитым ртом звал капитана.

— Та-та-та, — неслось из набитого рта.

Капитан заинтересовался происходящим и направился к ним. Мужичонка наконец вырвался и отбежал метров на тридцать, ожидая дальнейшего развития событий. Во, наглый, стоял и ждал, чем закончится разговор с капитаном. Когда капитан подошел к Даниле, тот уже проглотил застрявший кусок. Капитан отдал честь:

— Что случилось?

— Товарищ капитан! Эта пьянь! Стоит ругается и вас взяточником обзывает, а у меня брат в милиции работает, мне обидно. Он чуть нас с братом не обокрал, торты хотел утащить.

Капитан жезлом помахал мужику, предлагая подойти. Тот стоял, раздумывая, идти или нет. Тогда милиционер сам сделал в его сторону два шага и крикнул:

— Если попадешься мне, пеняй на себя.

Капитан имел профессиональную память и помнил, что пять тортов и большой арбуз вынимал из джипа худощавый молодой парень с деревенскими замашками. Толстый Данила и нервный Хомут — братья, так должен был подумать он.

Мужичонка Кузьма, увидев приятельскую беседу Данилы и капитана, понуро заковылял в другую сторону. Не обломилось ему на халяву торта «Птичье молоко». Я смотрел на капитана. А он, перекрыв движение, провел Данилу на другую сторону дороги. Три пары глаз теперь внимательно следили за Данилой: мои, капитана и мужика.

Была ли четвертая пара, я не знал. Некуда было идти Даниле с тортами. В одном конце улицы его мог ждать уже не улыбающийся похмельный мужик — Кузьма. На территорию жилого комплекса его не пропустит охрана, она знает всех живущих в лицо. В другом конце улицы могли быть угонщики — Бугай с Хомутом. Я испугался за Данилу, догадается ли он, что его единственное спасение — джип. Данила, как хозяин, и направился к нему. Дверь он открыл с правой стороны, со стороны пассажира, и влез вместе с коробками в салон. Тут же поднял стекло на левой водительской двери. Мужичонка, если он смотрел издалека, должен был убедиться, что действительно в машину сел сынок хозяина. Капитан, заимев в лице мальчишки преданного органам друга, наверно, взял под наблюдение джип, с одной стороны из любопытства, с другой из благодарности. Придется долго ждать, пока он забудется и отвлечется.