— Гер друг! Ты очнулся!

— Помоги мне подняться, дитя… — еле слышно прошептал он.

Клаудия помогла ему встать на ноги, и, поддерживая его, направилась вместе с Иданом вниз по ступеням. Огонь и дым стремились вверх, внизу дышать было чуть легче, и они довольно быстро оказались у выхода. На пороге Идан в последний раз окинул взором пылающий особняк Остхофф. Над лестницей обрушилась крыша, и сквозь образовавшуюся дыру в потолке на них мирно взирала полная луна.

Свежий воздух ударил в ноздри пьянящим потоком. Они долго не могли откашляться, горло першило, глаза слезились. Голова налилась свинцом, и нещадно болела, подступала тошнота и рвотные позывы.

— Нам надо убираться отсюда, дитя. Гляди, слуги проснулись, сейчас прибегут сюда, — с тревогой в голосе сказал Идан, взяв девушку за руку.

И правда, в доме прислуги забрезжил свет, а за окнами метались беспокойные тени. Они быстро добрались до конюшни и отыскали там встревоженную Марту.

— Тише, девочка… Всё хорошо, — приговаривал Идан, поглаживая лошадь по морде, она радостно заржала, узнав хозяина.

Идан быстро оседлал животное, так быстро, как никогда. Сначала он усадил Клаудию, а сам устроился позади, одной рукой придерживая хрупкое тело девушки, а второй управляя лошадью. Слегка ударив лошадь в бока, он скомандовал:

— Пошла! Пошла!

Лошадь, которая застоялась на месте за эти дни, радостно устремилась вперёд. Они мчались прочь от этого ужасного места, подгоняемые страхом расправы и наказания. Одна была надежда, что в городе не поймут, кто был виновником этого пожара. За их спинами открывалась по истине инфернальная картина. Огромный величавый дом был полностью охвачен пламенем. Из города доносились тревожные удары пожарного колокола, и громкие крики жителей, спешащих на пожар.

Сердце Идана бешено стучало в груди, у него ничего не осталось, всё сгорело в пламени: деньги, инструменты, даже одежда, но то, что он обрёл в этом путешествии было намного ценнее, чем все эти вещи. Впереди него сидела маленькая женщина, крепко прижавшаяся к его груди, единственный близкий человек в огромном мире.

ГЛАВА 13. ВРЕМЯ ОСТАНОВИЛОСЬ

………СПУСТЯ ГОД……….

Идан с утра был сам не свой, она заметила его волнение. Руки мужчины дрожали, когда он надевал повязку ей на глаза. Вот уже битый час она ехала куда-то в его повозке, чувствуя только покачивание экипажа, но не видя ничего вокруг. По изменившимся звукам она поняла, что повозка выехала за пределы города. Какофония звуков сменились напевами птиц. Она чувствовала ароматы леса, цветов и трав, местами слышала шум ручьёв, но повозка не останавливалась. Волнение и нетерпение раздирали её изнутри. Она с трудом боролась с желанием подсмотреть, куда же везёт её Идан. И вот, наконец, он скомандовал Марте остановиться.

Клаудия услышала щелчок замка на дверце повозки. Тёплые сильные руки помогли ей выбраться, и встать не землю. Она хотела было что-то спросить, но он загадочно шикнул, и попросил помолчать. Какое-то время они шли в известном только ему направлении, он подсказывал ей, где переступить корень или камень. Несколько минут спустя он попросил её остановиться, и с замиранием сердца она почувствовала, что Идан снимает повязку.

Вначале в глаза ударил яркий свет, и всё вокруг стало белым. Но постепенно глаза привыкли, и картинка проявилась. Она увидела небольшой двухэтажный дом, но для Клаудии это был настоящий замок. Особенно после тесных апартаментов, которые они арендовали в Мюнхене.

— О Боже, Идан! Что это за место? — удивлённо осматриваясь, спросила девушка.

— Это наш дом, милая Клаудия.

— Наш дом?!

— Конечно, если ты пожелаешь, разделить его со мной… — скромно добавил мужчина, прикусывая губу.

Она резко обернулась, и увидела румянец на его щеках. Удивительно, но после стольких лет он всё ещё боялся говорить о чувствах.

— Что ты такое говоришь? Куда я денусь? — она бросилась к Идану, и обвила его торс изящными руками в перчатках.

— Я не хочу, чтобы ты была моей заложницей. Ты мне ничем не обязана.

— Ты сейчас выгоняешь меня? — Клаудия подняла на него свои большие голубые глаза, от этого взгляда Идану стало жарко.

— Нет, что ты! — он замотал головой. — Наоборот, я буду безмерно счастлив, если ты разделишь со мной этот дом и… — Идан подошёл к девушке ближе, и взял её за руки. — Мою жизнь, — добавил он, краснея ещё больше. Дорогая Клаудия, я никогда не говорил об этом, но я всем сердцем… люблю тебя. Все эти годы у меня не было других женщин, потому что ни одна не годится тебе и в подмётки.

Его голос дрожал, и запинался, будто он вот вот заплачет.

— Милая Клаудия, станешь ли ты моей женой?

Клаудия секунду стояла как вкопанная, не веря своим ушам. В её глазах он увидел абсолютно то же, что и в особняке Остхофф пять лет назад. Она бросилась ему на шею, и разразилась одновременно рыданиями и смехом, повторяя одно слово.

— Да! Да! Да!

Он рассмеялся от радости, и закружил её в своих объятиях. Поставив её на землю он увидел прямо перед собой эти голубые любящие глаза, обрамлённые пушистыми тёмными ресницами. Под милым вздёрнутым носиком алели мягкие нежные губы, о которых он мечтал эти долгие годы.

Сердце Идана билось как у подростка в момент первого поцелуя. Он смотрел на её губы, и не мог сдвинуться с места.

— Ну же, гер друг! — это забытое прозвище из прошлого заставило его улыбнуться.

— Дитя… — Идан улыбнулся уголком рта.

— Уже не дитя… — выдохнула Клаудия, она сама шагнула к нему, обвив его шею тонкими нежными руками, и приоткрыла свои очаровательные карамельные губки.

Идан больше не мог себя сдерживать, его губы прижались её губам, сердца их забились в унисон. Они наконец-то обрели своё место в этом жестоком мире, в этот момент время будто остановилось.