Он сидел в кабинете Португалова, тот читал его бумаги, при этом то и дело хватался за вертушки, вскакивал, убегал куда-то, а Александров ждал… Португалову захотелось править его бумаги, ясен пень, надо же показать заботу о штабной культуре. Несмотря на высокую штабную культуру, секретари Португалова все время путались, делали опечатки, Португалов лично принимался их править, тут ему приходил в голову новый оборот – «это же принципиально, вы согласны, Константин Алексеевич?», – снова отдавал листок с правками секретарям и тут же срывался по очередному звонку. При этом угощал Александрова чаем с печеньем и приветливо показывал, что возня с бумагами его особо не раздражает, не мешает заниматься важными делами, по которым он все бегал, а Александров – проситель, которому вообще о времени беспокоиться не пристало.

Вторник прошел в разборке завалов в офисе, в звонках, совещаниях, в раздраженном выслушивании сотрудников с их проблемами и в ожидании встречи, отчего раздражение на сотрудников только росло. Сон о том, как он лишился банка и обрел свободу, давно забылся, Лида – тем более.

В среду он прождал в приемной больше полутора часов в отрыве от мира, нервничая, что вдруг в последний момент встречу отменят. Но все прошло, как по заказу, как по нотам, более того – встреча продлилась дольше, чем было запланировано. Это было огромной удачей, что с некоторым нажимом и, как показалось Александрову, с оттенком досады дважды подчеркнул Португалов, снова потчевавший его чаем. За чаем Александров высказывал Португалову благодарность во всех допустимых формах, затем снова прошелся по избранным кабинетам, в некоторых снова пил чай, вскользь упоминая о том, как удачно прошла встреча. Когда вырвался из Кремля, набрал приемную – он едет, всем ждать, особенно начальникам клиентских департаментов. Приехав, раздал команды: быстро направить письма в министерства согласно завтрашней «папиной» резолюции, и не медля – одна нога тут, другая там – отправляться на встречи, прорабатывать вопросы перевода счетов. Коля еще в обед засадил департамент Самохина обсчитывать результаты похода к «папе» – аудиторы согласились добавить к балансу две сотни миллионов в прогнозе следующего года.

– Это ж как минимум плюс сотка к оценке! – Коля возбужденно тыкал пальцем в цифры. – Никакого оттока средств оборонщиков, наоборот, устойчивый приток. Плюс крупные госкорпорации. Долгосрочная тенденция. Дело не в административном ресурсе, а в том, что банк движется в русле стратегических перспектив страны!

Но Александров уже не слушал. День прожит, результат получен, он был уже на следующей льдине.

Теперь, значит, Скляр. Самое милое дело – разместить новые деньги в лесные активы. Пусть итальянцы утрутся – они еще и кредитный портфель диверсифицировали за счет леса. Значит, все одно к одному, и карты ложатся правильно, и звезды встают тоже, как заказывали. Со Скляром они так раскрутят оба проекта, – итальянцы крякнут от удивления. А с носом останутся те, кто этого еще не понял. Ведь речь не только о холдинге для Скляра и о его собственном банке. Извините, мы о модернизации лесопромышленного комплекса. Можно и орден заработать. Не сравнить с этим заячьим карликовым холдингом… Как же этого второго звали, с которым Заяц приходил? Запомнились только засаленные волосы и дурацкая крокодиловая папка. Нет, еще взгляд – исподлобья, затравленный. Ну да, Чернявин. Опять склероз. А ведь даже приснился этот хмырь. Надо быстро и достойно с ними обоими разбежаться и забыть. Не замыливать, не говорить секретарям, чтобы не соединяли. Он не пацан, чтоб от зайцев бегать.

– Завтра с утра вызови ко мне Зайца и Чернявина, с кем Заяц месяц назад приходил, помнишь?

– Да, Константин Алексеевич, – Ирина, второй секретарь, вошла к кабинет, держа в руках список звонков. – Приемная Франческо Скипы звонила, спрашивали, когда вам будет удобно переговорить.

– Давай прямо сейчас и соединяй, у них там сколько – шесть? Должен быть еще на работе. Список звонков оставь… По остальным жди.

Сейчас он обрадует Скипу – сегодня лично встречался! Хорошо все-таки, что он идет в сделку с Mediobanca, а не с Deutsche Bank или, тем более, с америкосами, те бы два года ходили вокруг да около. Итальянцы – наши люди, способны оценить близость к власти. Вот так-то, Скипа! Все, как заказывали!

Это тогда Чернявину казалось, что страх ушел. А страх сгинул только здесь, в городе Лидсе, в Западном Йоркшире. Потому что уж здесь-то никто его не достанет.

Страх терзал Чернявина с тех самых пор, как он учуял, что Скляр приглядывается к его хозяйству. После первой встречи с Александровым он вроде утих, обручи, стиснувшие сердце и не пускавшие воздух в легкие, стали разжиматься. Но облегчения хватило дня на два, не больше. Хоть и взлетная практически полоса, а что и куда летит-то? Комбинат прочь улетает. А на нем летят сорок миллионов кредита.

Ну, допустим, пятнашка из этих сорока – на Самбальский и на распил. А тридцать пять лимонов – на развитие? Это ему надо? Комбинат уже, считай, колхозный… Ну, можно, еще лимонов семь-восемь в него вложить, может, даже установку для переработки отходов купить и контейнеры для ртути… Если деньги останутся.

Думая о том мерзком дне, когда Александров пригласил их к себе, и глядя на зубчатые башни, Чернявин, вспоминал, как колбасило его все три недели. Крыша нужна была позарез, но холдинг был ему поперек горла.

– Сам пригласил, чуешь? – от возбуждения Заяц то и дело подталкивал Чернявина в бок.

– Чё подпрыгиваешь? – Чернявин, как всегда, не находил себе места, поминутно поправлял галстук, перекладывал крокодиловую папку из одной руки в другую, совал под мышку, снова хватался за голстук.

Да, после первой встречи исчез комок, мешавший дышать, но живот-то крутило. Когда он направлялся к Александрову во второй раз, чувствовал себя, как с бодуна – опухший, отечный. А это страх в кишках спрятался. У него был конкретный запор.

Заяц же в тот день пребывал в приподнятом состоянии духа. Настроение не портила даже мысль о том, что теперь постоянно придется видеть этого вечно ноющего засранца Чернявина. Заяц снова дал Чернявину легкого тычка в бок.

– Тебе деньги пришли?

– Пришли, а что толку…

Чернявин был зол на Зайца. До аукциона считаные дни, а вдруг что-то непредвиденное? Вдруг Заяц, мутная душа, в день аукциона поставит его перед фактом, что надо бабла добавить. Еще больше нервничал от того, что до конца не верил – вот, через час, через полтора он выйдет из этого банка партнером самого Александрова! Тогда ему будет ничего не страшно. При такой перспективе не жалко и за Самбальский пару-тройку лимонов переплатить, разве ж он их потом не вытащит? Нет, как это не жалко! Жалко у пчелки… С какой стати Зайцу на нем наживаться?

– Дим, имей в виду, если будут по Самбальскому накрутки, то пополам, – произнес он, когда они уже вошли в приемную и охранник скрылся.

– Юрик, чё ты мелочишься? Тебя от смерти спасли, ты госдолю за гроши берешь, плюс все зафондировал кредитом. Можно подумать, ты из своего кармана платишь… Чё ты нервничаешь? Слушай, а как семья? Все забываю спросить.