Магические силы на краю Долины наполняли окружающую среду силой божеств. Так и создавалась магия: сначала собирали ветви деревьев и растительные волокна, добывали металлы, драгоценные камни и песок, которые впитали магию богов. Затем придумали технические устройства, которые объединили все это и заставили магию работать.

Иногда ей хотелось увидеть Закрайе самой. Прямо сейчас, издали, оно выглядело прекрасно, даже несмотря на грозовые тучи, собравшиеся у самых высоких пиков. А иногда – когда она серьезно раздумывала о собиравшихся там существах, которые толкались, царапались и пытались сломать барьер, или о том, что только варги могли его преодолеть – она была рада, что у нее нет причин идти туда.

Когда они проезжали мимо большого сада, в повозку проник пряный запах эвкалиптов и отвлек внимание Кроны от Закрайя. Деревья были толстыми, суковатыми, с искривленными ветвями и тонкими листьями. В темноте они выглядели, как некие существа, страдающие от агонии.

Еще через несколько миль они прибыли к замку Главного магистрата. Слабое сияние в небе обещало скорый рассвет. Оба регулятора закрепили свои шлемы перед выходом из повозки.

Камердинер в парадной форме и белоснежных перчатках, с тщательно отутюженными швами проводил их в фойе. У него были очень густые белые брови – Крона такие видела впервые – и чрезвычайно бледный цвет лица. На бедрах вместо ремня был повязан красный шарф – в знак солидарности со скорбящими хозяевами. Крона, которая так и была в маске Леру под шлемом, заметила краткую вспышку неприязни на лице мужчины. Ему не понравилось их вторжение – будто они оторвали его от какого-то занятия, но она не знала, от какого.

– Для начала нам нужно поговорить со всеми, кто присутствовал на юбилее. В частности, с сыном Главного магистрата. Его зовут Фибран, да? – сказала она.

Он слегка поджал губы и лишь потом ответил:

– Еще не все встали. А внучка магистрата…

– Умерла, мы знаем, – сочувственно ответила она.

Раздражение.

– Нет, еще одна внучка, она все еще очень больна, но целитель говорит, что она выздоровеет. Мать девочки не оставит ее одну.

– А отец девочки? – спросил Трей.

– Магистрат просил, чтобы его пока не беспокоили. Он в библиотеке. У него небольшой жар, – он сильно нахмурился, явно не желая лгать.

– Нам все равно нужно его увидеть.

– Конечно, – сказал он, радуясь, что может переложить ответственность за вторжение на регуляторов.

Противостоять работодателю легче, чем государству.

Он провел их в гостиную со множеством полок с книгами и мягкими плюшевыми диванами. В воздухе витал сухой запах гвоздики и лаванды и чувствовались нотки пепла. Кто-то недавно жег в комнате ладан – возможно, чтобы скрыть другой запах. Такое сочетание она замечала и раньше – в похоронных бюро.

Ни Трей, ни Крона не сели. Они стояли в полной готовности начать допрос первого опрашиваемого, как только тот переступит порог.

– Магистрат скоро подойдет, – сказал камердинер, прежде чем повернуться и уйти, и чуть не врезался головой во взволнованную девушку с длинными распущенными каштановыми кудрями и изможденным уставшим лицом. Оба отшатнулись друг от друга. На лице девушки возникло удивление, а затем испуг. Крона не могла сказать, кто спровоцировал такую реакцию – они или камердинер.

Она быстро взяла себя в руки, присела в небольшом реверансе перед камердинером, а потом протиснулась мимо, избегая контакта с ним любой ценой. Со своей стороны, пожилой мужчина вовсе не сожалел об этой встрече.

– Осторожно, Занозка.

На лице у женщины мелькнуло недовольство, но она все равно невольно улыбнулась.

Покачав головой, камердинер закрыл за собой дверь, громко хлопнув.

– Простите, – сказала женщина, обращаясь к ним и сделав еще один быстрый реверанс. – Я просто заберу свои вещи и больше не побеспокою вас.

Она говорила слишком четко, будто стесняясь своего деревенского акцента. На ней был тяжелый халат целительницы, но она казалась слишком молодой, чтобы полностью овладеть этим искусством. На ее лбу висела металлическая ферроньерка[8] с крупной зеленой эмалевой подвеской в центре – весьма необычный аксессуар для целителя.

Когда она попыталась вытащить из-за письменного стола небольшой дорожный чемодан, Крона остановила ее легким прикосновением к плечу. Женщина прижала чемоданчик к груди, распластав пальцы по штампу с золотыми буквами, образующими инициалы КЛМ на боку.

Крона улыбнулась, чтобы успокоить женщину; хотя ее лица не было видно, улыбка добавила мягкости голосу.

– Присядьте, пожалуйста. Прошлой ночью на праздновании юбилея произошло нападение и кража – сразу же после прихода Фибрана Айендара. Пожалуйста, ответьте на несколько вопросов о семье и их недавней утрате?

Она попыталась протестовать.

– Я была все… – но передумала. – Конечно. Меня зовут Мелани Дюпон, – сказала она, скованно усаживаясь в наименее удобное кресло в комнате.

– Вы учитесь у семейного целителя? – спросил Трей.

– Да, – ответила она с резкостью человека, которому без конца задают один и тот же вопрос.

– Вы, должно быть, очень талантливы, – сказала Крона.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Мелани, твердо глядя в лицевой щиток шлема Кроны.

Крона прищурилась, вглядываясь в каждый миллиметр выражения лица Мелани.

– Вы работали на Айендара раньше, до того, как заболели его внучки? – спросил Трей, скрестив руки на груди, как железные прутья.

Его пальцы слегка постукивали по коже на руке, выстукивая закодированные сигналы на стеклянной пластине под кожей. Пластина стенографа – или ансибла[9] – была связана с набором стеклянных пипеток, заполненных чернилами, так же, как были связаны вкладыши на ушах и капсулы реверберации. Пипетки находились в участке, реагировали на его нажатия точками и тире и выкладывали запись, которую потом расшифровывал администратор.

– Да, – сказала Мелани.

– Но недолго, – продолжил Трей.

– Нет, – ответила она, явно не среагировав на выпад в сторону ее молодости.

– А где вы были вчера вечером?

– Здесь. Ухаживала за Стеллиной.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Ее мать.

– А где был ваш наставник?

– Мастер ЛеМар всегда уходит домой, чтобы ужинать с семьей. Никогда не делает исключений. Его не будет еще несколько часов.