сказала Челси, иней стал собираться в поднятой ладони Свены. — Отведи взгляд, Джулиус. Будет…

Но Джулиус уже ушел.

Он никогда не был сильным драконом, но был быстрым. Джулиус использовал это сейчас, вырвался из хватки Челси, не дав ей понять, что происходило, и поехав по полотну льда, чтобы броситься перед Бобом, взмахивая руками вокруг брата за секунду до того, как лавина острой магии рухнула. Он зажмурился, цепляясь за Боба, готовясь к смерти, которая не пришла. Ледяной воздух застыл, стало тихо, как посреди зимы. Свена недовольно прорычала:

— Что ты делаешь?

Сердце Джулиуса колотилось, он не сразу смог выдавить слова:

— Спасаю брата.

Не отпуская Боба, он приоткрыл глаза. Свена глядела на них свысока сквозь дымку инея, и в глазах ярость смешалась с потрясением.

— С ума сошел? — завопила она, хватая Джулиуса такой холодной рукой, что она обжигала. — С дороги!

Приказ был пропитан магией, было больнее, чем от ее хватки, но Джулиус терпел боль, сжал Боба сильнее, глядя ей в глаза.

— Нет.

Свена холодно оскалилась.

— Если думаешь, что я мягкая, как моя сестра, ты фатально ошибаешься. Я могу растоптать тебя, если нужно, — она снова подняла руку, магия над ними стала острой, как клинок. — Последнее предупреждение, мелкий Хартстрайкер. Отойди.

Джулиусу угрожали достаточно драконов, чтобы он знал, что это был не блеф, но он не отпустил. Он просто сидел там, на коленях во льду, обвив руками шею брата, глядя на Свену. Борьба была бессмысленной. Его тело даже не замедлило бы лед, это раздавило бы их. Но это было не важно, ведь смысл был не в победе. Дело было в Джулиусе и факте, что, что бы ни сделал Боб, он не будет стоять и смотреть, как его брат умирает.

Когда стало ясно, что он не сдвинется, Свена пожала плечами и стала опускать руку. Но, когда ледяная магия размером с ледник чуть не рухнула на них, другое тело появилось перед Джулиусом.

— Свена! — закричала Катя, сжала ладонь сестры своими руками. — Перестань!

Свена была так удивлена, что отпрянула на шаг.

— Что ты творишь, Последняя? — взревела она, взяв себя в руки. — Отойди!

— Нет! — взревела Катя, твердо упершись ногами в кровавый лед перед двумя Хартстрайкерами. — Мне плевать, что ты сделаешь с пророком, но я не дам тебе вредить Джулиусу! Он спас нас от Эстеллы!

— Тот долг был оплачен, — прорычала Свена. — Это дру…

— Это больше долгов! — гневно сказала Катя. — Джулиус — мой и твой друг. С нашей встречи с ним он помогал нашему клану. Даже когда ты порвала соглашения, он был разумным и справедливым. Он мог заклеймить тебя нарушительницей клятв и опозорить весь наш клан. Он этого не сделал. Он понял и принял наши слабости. Теперь он борется за своего брата, как ты боролась за меня, и ты слишком слепа, чтобы это увидеть!

— Брогомир украл нашего пророка! — закричала Свена, ее голос разносился эхом до разрушенных Небесных путей. — Он убил моего врага и украл наше наследие!

— И что? — рявкнула Катя. — Мы все знаем, что ты не собиралась убивать Амелию, и только ты хотела пророка в клане. Мы хотели хоть раз принимать решения сами.

Свена смотрела на нее в ужасе.

— Так ты просто дашь ему уйти с этим? Дать ему забрать наше?

— Это кража — если мы переживаем, — Катя скрестила руки на груди. — Как по мне, мы уклонились от пули. Ты помнишь, какой безумной была Эстелла в конце. Брогомир вдвое младше нее, и у него сложные эмоциональные отношения с голубкой. Зачем нам возвращать это безумие в наш клан? Твоя дочь не будет видеть будущее, но она все еще будет умной, сильной, с магией и беспощадной, как ты. И этого хватит, Свена! Порадуйся этому и отойди, потому что, если ты будешь стоять и издеваться над Пророком Хартстрайкеров, то ты не лучше Эстеллы. Особенно, когда у нас есть проблемы крупнее.

Катя подняла руку и указала на дыру от падения Боба в спиральной дороге, которая формировала потолок над скрытым в пещере домом. У Джулиуса не было времени взглянуть туда во время хаоса. Теперь он по привычке посмотрел, куда показывала Катя, поднял взгляд к небу. По крайней мере, туда, где было небо.

Джулиус резко вдохнул. Он с вчера был в доме, слышал много о кризисе, с которым они столкнулись, но еще не видел его. Теперь он видел кошмар. Бесконечный, с черным панцирем, черными мелкими глазками и извивающимися щупальцами, которые наполнили небо от горизонта до горизонта.

— Это…? — он сглотнул. — Мы видим…?

— Да, — прошептал Боб, его тело было неподвижно, как земля под ним. — Это — Безымянный Конец.

В его словах уже не было смеха. Не было шуток и нахальства, от чего он звучал бы как Боб. Голос шептал в его ухо, будто принадлежащий незнакомцу, но Джулиус только поежился и сжал брата сильнее.

— У тебя есть план, да? Ты можешь справиться с этим.

— План есть, — сказал Боб. — Но сначала… — его голос сменился дрожью, он кивнул вперед. — Это все.

Джулиус не знал, о чем говорил Боб. Он видел впереди Катю и Свену, но, хоть Катя была на месте, стояла перед Джулиусом, указывая пальцем на монстр, закрывшего небо, Свена выглядела как другой дракон. Может, до нее дошли слова Кати, может, она отреагировала на новый облик Левиафана как Джулиус, потому что она уже не была готова убивать. Она была в ужасе, ее светлая кожа стала бледнее, чем иней на ее пальцах, она смотрела на парящую над их головами смерть. Она все еще пялилась, когда Катя схватила ее за руку и оттащила в сторону, подальше от Боба и Джулиуса. Это был их шанс сбежать, но, когда Джулиус попытался встать, Боб притянул его.

— В чем дело? — прошептал безумно Джулиус. — Нужно идти!

— Некуда идти, — Боб сжал брата. — Смотри.

Он кивнул на пространство перед ними. В этот раз, когда Джулиус повернулся, Катя и Свена пропали, не оставив ничего между ними и Черным Размахом.

Старший пророк не двигался с начала боя. Он все еще стоял на разрушенном крыльце, тихо смотрел. Джулиус пытался понять, что изменилось, чтобы Боб так боялся, когда разбитая лампа над их входной дверью чудом загорелась. Она была очень яркой — для безопасности, по просьбе Марси — но из-за повреждений лампочка висела на проводе прямо за Черным Размахом.

С ярко-оранжевым светом за ним Черный Размах теперь был лишь темным силуэтом. Свет странно повлиял на его тень, бросил ее, как кинжал,