ребенок, быстро растущий и радующий родителей. Она росла крепкой и изящной одновременно и постоянно старалась во всем подражать отцу. А сколько раз Генри защищал ее от сердитых упреков матери, когда Лиана шалила в том самом Зале Церемоний. Уже тогда мать Генри отреклась от трона правителя, а отец Генри давно погиб на охоте в горах. Поэтому сразу после смерти отца Генри пришлось в спешном порядке постигать науку управления целым народом. И опять же – все свои указы и законы он принимал в Зале Церемоний, за круглым столом, а маленькая Лиана бегала вокруг обсуждающих государственные дела советников и веселила их…

Все это будто бы было еще вчера. А сегодня Зал Церемоний переполнен стонущими ранеными людьми, а его дочь так нигде и не нашли.

‒ Эми! Я должен был принять это непростое решение. Раненых в транспорте разместить не удастся. И ты это прекрасно знаешь. Но и бросить их здесь я не могу. Военные решили выступить сегодня вечером – с нами или без нас. Так вот, ты пойдешь с ними. Я и несколько охранников останемся здесь с ранеными. Военные пообещали забрать нас вторым заходом. «Если раньше не проснется вулкан» – добавил про себя Генри.

Эмилия не перебивала речь мужа, не возражала ему. Она просто положила голову ему на плечо. И Генри прекрасно понял значение этого жеста. Она останется с ним. Ничто не заставит жену оставить одного умирать мужа, когда уже потеряна единственная дочь.

Генри обнял Эмилию.

‒ Хорошо… Я не могу тебя заставить. Тогда ты иди к раненым, а я с ребятами помогу военным. Пусть они уходят. Еще немного, и здесь все похоронит вулкан.

С этими словами Генри поднялся. Эмилия встала вслед за ним, и они отправились выполнять задуманное. Уже к вечеру снаряженный в дорогу эшелон с людьми направился по единственной более-менее уцелевшей дороге к морю, туда, где в защищенной небольшой гавани находились корабли и морские катера. Дорога пролегала вдоль цепи гор, мимо того самого проснувшегося вулкана, но иного пути не было. Ведь вторая дорога была практически разрушена. Проехать по этой второй дороге можно было разве что только на вездеходах, которых у военных не было. Она пролегала южнее первой, огибая город, и сворачивала в рыбацкий поселок, где должны были оставаться на причале рыболовные катера. Если их не унесло в море или не разбомбило.

Раненые и оставшиеся с ними здоровые тоскливыми взглядами провожали уходивших. Они прекрасно понимали своим сознанием, что уже не жильцы на этом свете, а в сердцах все еще теплилась робкая надежда. Ведь их правители оставались с ними.

Кинги не стали ждать, пока хвост колонны исчезнет в ночи, и ушли в свою комнату. Остальные, оставив охрану, потянулись на ужин в Зал Церемоний. Начиналась последняя ночь этого некогда живого города и его последних обитателей.

Глава 21

Ближе к утру к Генри Кингу, в отличие от уставших и измученных ожиданием и ранами людей, сон никак не шел. Поэтому, стараясь не потревожить только-только задремавшую Эмилию, он взял охотничий карабин, оставшийся еще от отца, и отправился проверить пост охраны. В охране остались лишь только трое самых верных ему людей, которые не один раз спасали жизни его и его родных от покушений религиозных фанатиков и жаждущих власти и богатства мерзавцев. Охрана стояла у основных ворот дворца, причем все трое не спали. Увидев Генри, старший из них, в прошлом морской офицер, быстрой скользящей походкой подошел к нему. Генри не стал ожидать рапорта и заговорил первым.

‒ Риос, все-таки вам троим, не стоило здесь оставаться. Вы же прекрасно понимаете, что во дворце остались люди без будущего, доживающие последние часы на этом свете. Нужно было уходить с колонной военных. На рассвете вы бы уже обогнули склон вулкана, а там до спасения пара часов.

‒ Правитель! Вы сами знаете, что мы свою жизнь после службы посвятили вашей охране и охране вашей семьи. За эти годы вы с семьей стали нам очень близки. Вы теперь наша семья! А свою семью не один семьянин на погибель не оставит.

У Генри перехватило дыхание и сдавило горло от переизбытка эмоций. Он был сильно взволнован от сказанного Риосом, а чувство благодарности заставило его искренне ответить.

‒ Риос, вы для меня давно стали частью семьи. Да и какой я сейчас правитель?! Для вас троих я просто Генри. Я теперь Генри Кинг, а моя супруга – Эмилия Кинг. И даже не перечьте мне. Как я сказал, так тому и быть! – С этими словами он приобнял Риоса за плечо и подошел к остальным.

‒ Дэн, Санди! Вы слышали, о чем мы говорили с Риосом? Вы теперь тоже часть моей семьи. И для вас я просто Генри, Генри Кинг.

Дэн и Санди немного смущенно улыбались и растерянно молчали, не зная, что на это сказать. Генри, догадываясь о душевном состоянии этих троих, продолжил:

‒ Ничего не говорите. Пойдемте лучше во внутренний двор и заберемся на стену. Я не хочу упустить последний рассвет. А люди… Люди пусть отдыхают. Только, Риос, просьба к тебе будет. Позови сюда Эмилию. После того, как мы потеряли дочь, я не мыслю рассвет без нее.

Риос молча козырнул и отправился за Эмилией, а оставшаяся троица стала подниматься по стене внутреннего двора дворца, когда-то построенного в средневековом стиле. Стена имела каменные лестницы для подъема на нее. Верх стены был достаточно широким и когда-то в давние времена даже использовался дозорными, охранявшими покой дворца, пока не отстроили внешнюю стену. Сейчас части внешней стены лежали разбитыми глыбами на земле, приняв на себя основные удары от взрывной волны упавших бомб и ракет. Внутренняя же была почти цела, доказывая мастерство предков. Пока они размещались на верхней части стены, в предутренней темноте показался огонек небольшого светильника, и к стене подошли Риос и Эмилия.

‒ Генри, что-то случилось?

Вопрос Эмилия задала с полным безразличием. Единственной дочери больше нет. Страна со столицей лежали в руинах, а последние ее жители были прикованы ранами к лежанкам во дворце и ожидали неминуемой смерти. Они с Генри тоже вскоре потеряют свои жизни…

‒ Нет, Эмми. Я просто захотел встретить с тобой этот рассвет.

Эмилия слегка ожила, и голос ее уже не казался таким безжизненным.

‒ Ну, что ж, здесь все-таки гораздо лучше, чем во дворце.

После ее слов стену обволокла густая тишина. Все пятеро всматривались в ту