Вскоре начался парад рыцарей. Они медленно, величаво ехали по квадрату поля на лошадях, одетых в попоны золотого, серебряного, красного, зеленого и пурпурного цветов. В их руках развевались знамена, вокруг скакали люди из свиты.

Под изображением красного дракона, стоявшего на задних лапах, Танон увидела Гарета. Позади него на великолепных лошадях размеренным шагом ехали его соплеменники. Когда объявили лорда де Куртене, зрители приветственно закричали. Он появился на поле, но Танон только зевнула.

Скоро Гарет поравнялся с трибуной короля и поднял лошадь на дыбы, потом повернулся в сторону Танон и поклонился в седле.

После того как были объявлены все рыцари, глашатаи протрубили окончание парада, и противники заняли позиции. Начались поединки между рыцарями. Двое людей Роджера сбросили с седла соперников, не причинив им особого вреда, лишь Мэдок чуть не пронзил неприятеля своей тупоконечной пикой.

Наконец свои места по разные стороны арены заняли Гарет и Роджер. Оба всадника казались одного роста и телосложения, но по тому, как неловко двигался Роджер, Танон поняла, что на нем слишком много брони. Гарет, казалось, состоял только из одних мускулов. Нет, он не проиграет.

Они сошлись, и когда копье графа разбилось в футе, а копье Гарета – всего в шести дюймах от соперника, Роджер получил два очка. Всадники отъехали назад, взяли новые копья и опять помчались навстречу друг другу. Зрители вскочили на ноги. В полнейшей тишине раздавался топот копыт двух взмыленных коней, которые, казалось, сейчас должны были столкнуться лоб в лоб. Но в самый последний момент, когда на трибунах уже решили, что удара не избежать, Гарет низко нагнулся в седле и, перехватив поудобнее копье, нацелил его в противника. Оно попало в щит. Дерево с треском разлетелось, превратившись в груду щепок, а Роджер де Куртене вылетел из седла.

Когда толпа взорвалась криками «ура», Танон перевела дыхание. Даже Вильгельм одобрительно кивнул валлийцу, когда тот проехал мимо него. Гарет повернул голову, подставив потное лицо под освежающее дуновение ветра.

Танон не могла отвести от него глаз. Гарет, конечно, был варваром, но самым восхитительным варваром на свете. Танон поймала себя на том, что в голове у нее закрутились такие неприличные мысли, от которых дрожь прошла по всему телу.

Гарет спрыгнул с коня. Потом стащил через голову плащ и расстегнул доспехи. Броня упала на землю, и люди на трибунах одновременно охнули от изумления. После этого опять воцарилась абсолютная тишина.

Роджер насмешливо улыбнулся ему, видно, граф решил, что Гарет совершил глупейшую ошибку. И Танон не могла не согласиться с ним. Это турнир. Да, сейчас смерть одного из противников не была целью поединка, но ведь очки выставлялись, когда меч касался доспехов без защиты, которую давали тяжелые стальные доспехи, любой удар мог оказаться смертельным.

Прозвучали трубы. Толпа приветственно зашумела, а Танон закрыла глаза ладонями. И только когда отец недоверчиво присвистнул, у нее хватило мужества чуть раздвинуть пальцы и посмотреть сквозь них на арену.

На обнаженных руках и груди Гарета Танон не обнаружила ни единой царапины. Он двигался быстрее ветра и нападал на Роджера раньше, чем тот замечал его, а потом отступал назад. Каждый удар противника он отражал с такой легкостью, по сравнению с которой неуклюжие движения Роджера выглядели просто комично. Когда Роджер поворачивался налево, Гарет уже отпрыгивал направо с такой совершенной грацией, что даже норманны начали ему аплодировать.

Танон смотрела на него, охваченная благоговейным страхом. Она была поражена искусством Гарета, его силой, и живущий где-то глубоко внутри тайный голос шепнул ей, что этот человек способен защитить ее перед лицом любой опасности. Танон не успела бы сосчитать до десяти, как Роджер умер бы на месте, если бы они сражались по-настоящему, на поле боя. Меч Гарета с лязгом врезался в доспехи Роджера, и этот грохот эхом звучал над трибунами.

Но победа не далась Гарету легко. Один из людей Роджера, сэр Альберт Фицсиммонс, оскорбился, что его господина так легко повергли. Он крикнул Гарету, предлагая сразиться.

Сделав еще один, последний выпад вперед, Гарет ударил плоской стороной своего клинка по шлему Роджера, и уже через мгновение его оружие было нацелено в сторону Фицсиммонса.

– Очки? – крикнул Гарет.

– Восемь, – с ухмылкой ответил ему новый противник.

Еще два рыцаря из войска Роджера вышли на поле, а следом за ними появились еще трое. Когда справа от Гарета оказались еще два норманна, сжимая в руках боевой топор и булаву, то стоявший на краю арены Мэдок вынул из ножен два длинных меча. Он шагнул вперед, положив оба клинка себе на плечи, но Гарет жестами приказал ему возвратиться к остальным валлийцам.

Наблюдавшая за этим, Танон сжала руку матери.

– Он отказывается от помощи. Он сошел с ума?

– Non, – ответил ей дядя сдавленным от предвкушения голосом. – Он уверен в своих силах.

Гарет поднял меч над головой и медленно описал им круг. Позолоченные браслеты на его предплечьях заблестели под лучами солнца.

Когда противник Гарета бросился вперед, Танон почувствовала, как ее нервы сжались в клубок, она чуть не вскочила со своего места. Фицсиммонс был крупным и тяжелым. Когда мечи с грохотом ударились друг о друга, Танон физически ощутила в своей руке силу столкновения.

Гарет развернулся, его меч описал широкий круг. Притворившись, что собирается нанести удар справа, он вместо этого коснулся клинком левого плеча Фицсиммонса и заработал первое очко. На Гарета кинулся еще один рыцарь и попытался ударить в живот. Валлиец отступил вбок, пропустил противника, а потом с такой мощью опустил меч на его спину, что металл чуть не высек искры из кольчуги неприятеля. Затем Гарет выпрямился и встретил следующего рыцаря с высокомерием, достойным короля. Его длинные золотистые волосы разметались по плечам, а пронзительные голубые глаза полыхали стальным огнем, замечая малейшее действие противников.

Танон смотрела на него с бьющимся сердцем. Каждое движение Гарета казалось ей наполненным необыкновенной чувственностью. Забыв о страхе, она бесстыдно упивалась видом упругих мускулов, которые играли при каждом мощном прыжке и практически не напрягались при приземлении – ведь он отлично держал равновесие. Да, это настоящий мужчина. Дядя Данте никогда бы не стал смеяться над ним, как над теми парнями, которые, как он выражался, не смогут даже овцу уговорить разделить с ними постель в холодную ночь.

С каждым новым рыцарем, вступавшим в бой, Гарет становился все более жестоким и беспощадным. Своим мечом он наносил им все более серьезные раны. Он бросался вперед, отбивал удары, разворачивался, и все это выполнял в мгновение ока. Судьи выкрикивали очки, толпа ревела, а противники Гарета падали на колени, и кровь текла из их тел.

Наконец остался последний противник. Гарет откинул голову назад и устремился прямо в ту сторону, где его ожидал рыцарь.

– Он проливает кровь. Ему нравится это, брат, – услышала Танон голос дяди.